— Вы жили вне базы?
«Да, в одном из пригородов. Формально я работал в одном из банков, поэтому каждый день появлялся в костюме, а вечером совершал светские обходы. После этого я обычно не спал всю ночь, либо допрашивая агентов, либо шифруя и отправляя отчеты обратно в Лондон. Так что, несмотря на то, что быть в самом конце игры было увлекательно, это было довольно изматывающе».
«Что привлекло вас в бизнесе в первую очередь?»
Улыбка тронула скульптурный изгиб его рта. «Наверное, так же, как и вы. Шанс практиковать обман, который всегда приходил сам собой».
"Есть это? Всегда естественно, я имею в виду?
«Мне сказали, что я солгал очень рано. И я никогда не ходил на экзамены в школе без шпаргалки. Накануне вечером я писал картографической ручкой на бумаге для авиапочты, а затем сворачивал в ручную трубку».
— Так ты попал в Шестую?
«Нет, к сожалению, не было. Я думаю, что они просто взглянули на меня, решили, что я достаточно хитрая штука, и втащили меня сюда».
«Какую причину вы назвали для того, чтобы присоединиться?»
"Патриотизм. В то время это казалось правильным».
— И это истинная причина?
— Ну, ты знаешь, что они говорят. Последнее пристанище негодяя и так далее. На самом деле, конечно, это были женщины. Все эти гламурные секретари министерства иностранных дел. У меня всегда был комплекс Манипенни».
— Я не вижу здесь много Манипенни.
Серые глаза весело забегали по комнате. «Похоже, что я ошибся, не так ли? Тем не менее, легко пришло, легко ушло. А ты?"
— Боюсь, у меня никогда не было комплекса секретного агента. Я был одним из первых, кто ответил на вопрос: «В ожидании Годо?» объявление."
— Как болтливый мистер Шейлер.
"Точно."
«Как ты думаешь, ты пройдешь дистанцию? Оставайтесь дома, пока вам не исполнится пятьдесят пять или шестьдесят, или сколько вам лет? Или вы уйдете и присоединитесь к Lynx или Kroll или к одной из этих частных консультантов по безопасности? Или уйти и родить детей от торгового банкира?
«Это альтернативы? Это мрачный список».
Подошел официант, и, прежде чем Лиз успела запротестовать, Маккей указал на их стаканы, показывая, что им нужно еще. Лиз воспользовалась коротким перерывом, чтобы оценить ситуацию. Бруно Маккей был возмутительным флиртом, но он, несомненно, был хорошей компанией. У нее был гораздо лучший день, чем если бы он не позвонил ей.
— Не думаю, что мне будет легко покинуть Службу, — осторожно сказала она. «Это был мой мир вот уже десять лет». Так оно и было. Она ответила на объявление во время своего последнего семестра в университете и присоединилась к набору следующей весной. Ее первые три года, время от времени прерываемые учебными курсами, она провела в отделении Северной Ирландии в качестве стажера. Работа — просеивание разведывательных данных, проведение расследований, подготовка оценок — временами была повторяющейся, а временами вызывала стресс. Затем она перешла в контрразведку, а через три года — или четыре? — ее неожиданно откомандировали в Ливерпуль, в полицию Мерсисайда, а затем перевели в отдел по борьбе с организованной преступностью в Доме Темзы. Работа велась неустанно, и руководитель ее отдела, суровый бывший полицейский по имени Дональдсон, совершенно ясно дал понять, что ему не нравится работать с женщинами. Когда в отделе, наконец, произошел прорыв — прорыв, за который в значительной степени была ответственна Лиз, — все стало выглядеть ярче. Ее перевели в отдел по борьбе с терроризмом, и она обнаружила, что Уэтерби некоторое время наблюдал за ее успехами. «Я бы очень понял, если бы тебе все это надоело», — сказал он ей с меланхолической улыбкой. «Если бы вы посмотрели на внешний мир, увидели бы награды, доступные человеку с вашими способностями, свободу и общительность всего этого…» Но к тому времени она была уверена, что не хочет делать ничего другого. «Я в деле на время», — сказала она Маккею. «Я не мог вернуться».
Его рука скользнула по столу и накрыла ее. "Ты знаешь о чем я думаю?" он сказал. «Я думаю, что мы все изгнанники из собственного прошлого».
Лиз посмотрела на его руку и большие часы Breitling на запястье, и через мгновение он отпустил ее. Этот жест, как и все в нем, был безмятежным и не оставлял следов неловкости или сомнения. Его слова вообще что-нибудь значили? У них было хорошо поношенное кольцо вокруг них. Скольким другим женщинам он сказал то же самое и точно таким же тоном?
— Так что насчет тебя? спросила она. «Откуда вы в изгнании?»
«Ничего особенного», — сказал он. «Мои родители развелись, когда я был совсем маленьким, и я рос, мотаясь туда-сюда между домом моего отца в Тестовой долине и домом моей матери на юге Франции».
— Они оба еще живы?
"Боюсь, что так. В грубом добром здравии.
— И вы поступили на службу сразу после университета?
"Нет. Я изучал арабский язык в Кембридже и поступил в Сити в качестве аналитика по Ближнему Востоку в одном из инвестиционных банков. Параллельно с ВАК занимался территориальной армией».
"Что?"
«Почетная артиллерийская рота. Бегает по Солсбери-Плейн и запускает взрывчатку. Хорошо повеселиться. Но через какое-то время банковское дело потеряло свой блеск, поэтому я сдал экзамен на министерство иностранных дел. Хочешь пудинга?
«Нет, я не хочу пудинга, спасибо, и второй бокал вина мне тоже не очень-то и нужен. Я должен подумать о том, чтобы вернуться через реку.
«Я уверен, что наши соответствующие боссы не будут возражать против небольшой… межведомственной работы по взаимодействию», — запротестовал Маккей. — Хоть кофе выпей.