Его брови на мгновение приподнялись, а затем, увидев серьезность ее выражения, он кивнул в знак согласия. Вот для чего она здесь. Чтобы принимать эти решения. Сделать его невидимым.
Он взял нож и вилку и начал есть. У риса была вялая, переваренная текстура, но курица была хороша. Сделав глоток воды, он сунул руку в карман брюк чинос, вынул высокую гильзу и поставил ее вертикально на стол.
Женщина это заметила, но ничего не сказала.
Фарадж ел молча, пережевывая с тщательностью человека, привыкшего делать из малого большое дело. Закончив, он потянулся через стол за спичечным коробком «Лебединая Веста», разрезал спичку вдоль ногтем большого пальца и начал ковырять в зубах. Наконец он посмотрел на нее и заговорил. — Я убил человека прошлой ночью, — сказал он.
18
Итак, что мы знаем о Перегрине и Энн Лейкби? — спросила Лиз. — Звучат довольно экзотично.
«Я полагаю, что они по-своему», — сказал Уиттен. «Я встречался с ними несколько раз, и она намного ценнее, чем он. На самом деле она довольно смешная. Он больше похож на вашего стандартного аристократа, который склоняет голову и дергает за чуб.
«В любой форме?» — с надеждой спросила Лиз.
Госс улыбнулся. — Это было бы слишком хорошо, чтобы быть правдой, не так ли?
— Так какая у них связь с Гюнтером? — спросила Лиз.
«Он держал свои рыбацкие лодки на их полосе побережья», — сказал Уиттен. — Это все, что я знаю.
Они втроем стояли под сводчатым каменным крыльцом возле Хедленд-Холла, и Лиз это место показалось еще более мрачным, чем в то утро. Его расположение на фоне илистых отмелей и блеска моря говорило о диккенсовской безжалостности, об огромных суммах денег, сделанных и накопленных за счет других.
— Это точно не тот дом, который я куплю, когда выиграю те десять миллионов, — пробормотал Госс, глядя на тяжелую дубовую входную дверь. — А вы, шеф?
"Неа. Я обменяю жену на Фокси Дикона и куплю небольшой дом на Сейшельских островах, — сказал Уиттен.
«Кто такой Фокси Дикон?» — спросил Госс.
— Блондинка из Mink Parfait.
— Они расходятся, — сказала Лиз. — Я слышал это по автомобильному радио сегодня утром.
— Вот ты где. Бросив окурок в мокрые кусты, Уиттен потянулся к эмалированной кнопке звонка. Послышался отдаленный звон.
Ему ответила высокая женщина с худощавым лицом в пышной твидовой юбке и стеганом жилете, который выглядел так, будто проиграл спор с розовым кустом. Увидев их двоих, она обнажила полный рот длинных зубов.
— Суперинтендант Уиттен, не так ли?
— Детектив-суперинтендант, мэм, да. А это детектив-сержант Госс и его коллега из Лондона.
Зубастая улыбка сменила направление. За хорошими манерами высшего сословия скрывалась проницательная забота. «Она знает, что я не полицейский», — подумала Лиз. Она знает, что наше присутствие означает проблемы.
— Вы пришли по поводу этого ужасного дела с Рэем Гантером.
— Боюсь, что да, — сказал Уиттен. «Мы разговариваем со всеми, кто знал его и мог иметь представление о его перемещениях».
"Конечно. Почему бы вам всем не войти и не сесть?
Они последовали за ней по длинному коридору, выложенному узорчатой плиткой. Стены были увешаны лисьими масками, спортивными репродукциями и невзрачными портретами предков. Некоторые из них были почти в темноте, другие были слабо освещены высокими окнами с готическими арками.
Перегрин Лейкби читал « Файнэншл таймс» у камина в высокой комнате, заставленной книгами. Многие из них, как заметила Лиз, были переплетенными изданиями журналов — « Horse and Hound», «The Field», «The Shooting Times» — и был целый книжный шкаф с альманахами Уисдена по крикету. Он встал, когда остальные вошли в комнату и уселись рядом с его женой, а затем снова сел и с вежливо-снисходительным видом сложил газету. — Я полагаю, вы здесь по поводу бедного мистера Гюнтера?
Он был симпатичным мужчиной для своего возраста, подумала Лиз, но, к сожалению, он прекрасно знал об этом. В серо-голубых глазах мелькнула насмешка, чуть надменность. Вероятно, он считал себя немного дьяволом с женщинами.
Уиттен, листавший блокнот, ответил на вопрос. "Да сэр. Нам просто нужно сделать несколько обычных запросов. Как я объяснил миссис Лейкби, мы говорим со всеми, кто знал Гюнтера.
Энн Лейкби нахмурилась. «Правда в том, что мы на самом деле не очень хорошо его знали . Не в строгом смысле этого слова. Я имею в виду, он приходил и уходил, и так далее, и его видели вокруг, но…
Муж встал, подошел к огню и лениво тыкнул в него древним стальным штыком. «Энн, почему бы тебе не пойти и не приготовить нам всем вкусный кофе. Я уверен, что мы бы… — Он повернулся к Уиттену и Госсу. — Или ты предпочитаешь чай?
— Все в порядке, мистер Лейкби, — сказал Уиттен. «Я обойдусь без».
— Я тоже, — сказал Госс.
"Мисс…"
— Мне тоже ничего, спасибо.
На самом деле Лиз очень хотелось выпить чашечку крепкого кофе, но она чувствовала, что должна проявить солидарность с остальными. Она заметила, как Лейкби избегал называть имена мужчин — искусно, но безошибочно ставя их на место. Или то, что Лейкби представлял себе как их место.
— Тогда только для меня, — беззаботно сказал Перегрин. — А если у нас есть яффские пирожные, можешь положить парочку на тарелку.
Улыбка Энн Лейкби на мгновение затянулась, а затем она вышла из комнаты.
Когда она ушла, Перегрин откинулся на спинку стула. «Ну, расскажи мне, что же произошло на самом деле? Я слышал, беднягу застрелили. Это правда?"
— Похоже на то, сэр, да, — сказал Уиттен.