Выбрать главу

Трудно передать замешательство, которое охватило иностранных журналистов, когда показали им это «секретное оружие».

Они стали расспрашивать наших бойцов:

— Но ведь не всегда танк может идти прямо на вас?

— Тогда мы ползем навстречу танку.

— Значит, вы сознательно идете на смерть?

— Нет, что вы, чем ближе к танку, тем безопаснее, тогда пулеметный огонь его недействителен.

— Почему же немцы не применяют такого способа в борьбе с вашими танками?

— Опасный способ, охотников, видно, нет.

— А вы, вы добровольно идете на это?

— Видите ли, мы все очень хотим жить, а для того, чтобы остаться живым, нужно драться за жизнь. Спрашивать у человека, хочет ли он жить, извините, странно.

— Хорошо, но у вас, вероятно, есть и такие люди, которые предпочитают более безопасный способ ведения боя?

— Вы хотите знать, бывают ли у нас трусы?

— Благоразумие не трусость.

— Вы считаете, что мы воюем неосторожно?

— Но ведь вы сами сказали, что каждый из вас хочет жить.

— Да, но только так: или мы или немцы!

— Ну, а если немцы победят все-таки?

— Они не могут нас победить.

— Почему?

— Потому что наш народ нельзя победить; нельзя победить народ, который, пока он существует, будет драться за свою жизнь.

— Вы имеете в виду партизан в оккупированных немцами районах?

— Нет, я имею в виду весь Советский Союз.

— Ну, а отдельные личности?

— А я разговариваю с вами, как отдельная личность.

— Но вы говорите от имени народа, а не о себе.

— Если хотите знать мнение народа, — поглядите вокруг: оно высказано очень убедительно.

Так окончилось интервью иностранных журналистов с бойцами подразделения истребителей танков.

И все-таки, когда мы возвращались обратно в Москву, мои коллеги пожаловались, что им очень трудно будет дать психологическую зарисовку русского бойца-героя подмосковной битвы.

— Понимаете, — говорили они мне, — наш читатель привык мыслить конкретно: ведь воинский подвиг, тем более такой исключительный, может быть совершен особой, исключительной личностью.

— Правильно, — согласился я.

— Но когда это имеет такой массовый характер, трудно говорить о герое в собственном смысле этого слова.

— Тогда пишите о героизме народа.

— А нас интересует именно личность.

— Ну что ж, напишите об одном человеке.

— Но ваши люди в своих поступках руководствуются чем-то слишком общим. Нам же хотелось бы показать особенность души русского человека.

— Да это же и есть его особенность.

— Нет, нет, не отрицайте. Русская душа! Вспомните Достоевского…

Тогда еще не было второго фронта. Красная Армия первая нанесла великое поражение германской армии. Теперь, я полагаю, моим иностранным коллегам нетрудно понять тайны русской души храбрых участников подмосковной битвы 1941 года.

А вот другой эпизод, связанный с «таинственными» свойствами души русского человека.

Было это недалеко от Белграда, на небольшой железнодорожной станции, после освобождения Югославии. Сюда прибыл из Советского Союза первый железнодорожный эшелон с хлебом.

Крестьяне Боснии умирали от голода. Хлеб нужно было разгрузить срочно. Мэр полуразрушенного, немцами города обратился к населению за помощью. Мужчин в городе осталось очень немного. Женщины, подростки и старики на рассвете собрались на, станции.

В эту же ночь на станцию после двухсуточного изнурительного перехода прибыла советская, танковая часть. Уставшие танкисты спали прямо. на броне танков.

Мэр решил разбудить танкистов и пригласить их отдохнуть в городе.

Командир части, приняв предложение, поинтересовался, зачем прибыло столько жителей на станцию. Мэр объяснил. Командир ушел к танкистам, поговорил о чем- то с ними и, вернувшись, заявил: танкисты хотят сами выгружать хлеб из вагонов.

— Я не могу этого позволить, — заявил мэр.

— А я не могу запретить, — ответил командир.

— Но ведь хлеб предназначен нам, и это наша обязанность, — настаивал мэр.

— Видите ли, — сказал командир, — наши бойцы четыре года воевали. За все эти годы мы воевали тем оружием, которое нам посылала наша страна. Танк — очень дорогая машина. А многие из экипажей получали их не один раз. Последние свои сверхмощные танки мы получили совсем недавно. Танкисты, среди них много бывших рабочих, видели в этом выражение победы, которую одержали их товарищи, рабочие в тылу. Они видели в этом также расцвет промышленных сил нашей страны за годы войны. И понятно, с каким чувством возвращаются они теперь к себе домой, на свои предприятия и заводы. Но у нас также много среди бойцов крестьян-колхозников. Вы понимаете, какую радость им принесет встреча вот здесь, с этим грузом. Они победили Германию со всей ее сворой, как воины, но в этом вот грузе они ощутят еще одну очень высокую победу — победу, которую одержали их земляки, советские крестьяне, на полях битвы и на колхозных полях. И вы поймите: не только желание помочь населению вашего города руководит нами, но ведь так хочется прикоснуться руками к хлебу, к нашему хлебу, ведь его так приятно встретить здесь, у вас. Мы видим, как голодают сейчас жители Европы, и, поймите, нам радостно помочь вашему хорошему народу не только танками, но и хлебом.