Капитан Лютов, самоуверенный, дерзкий, насмешливый, бесстрашный человек, с твердым сердцем, вытирая снятой перчаткой глаза, глухо сказал:
— А ведь я этого парня давно к себе в звено высматривал и рапорт в ВВС подал. Красиво погиб, ничего не скажешь. А вот нет его больше, и тяжело мне, ребята, очень тяжело…
Прошел день, и капитан Лютов совершил дерзкий налет на вражеский аэродром. И посвящен был налет светлой памяти Сережи Измайлова.
1942
Поединок
Капитан Сиверцев сидит на складном стуле боком. Правая рука его, толстая от бинта, с желтыми от иода кончиками пальцев, бессильная и тяжелая, висит на груди в косынке защитного цвета.
Не отрывая глаз от стереотрубы, капитан Сиверцев диктует телефонисту цифры. Телефонист передает цифры на батарею. Батарея находится в шести километрах позади НП — в лесу. Орудия отвечают глухим, отрывистым, как слово «да», выстрелом. Через несколько секунд с раздирающим душу шелестом пролетает снаряд.
В расположении немцев подымается в воздух черный сугроб земли. Звук разрыва доносится только тогда, когда дымящаяся куча медленно опадающих обломков исчезает из поля зрения.
В блиндаже сыро, как в погребе, и тесно. В амбразуры невооруженным глазом видны немецкие окопы, зыбкая пыль от пулеметных очередей.
Капитану Сиверцеву на вид лет сорок. У него сухое лицо, одет он со строгой щеголеватостью кадрового командира.
На наблюдательном пункте, который находится от немцев в семистах метрах, он расположился с удобствами. Нары накрыты теплым одеялом, в изголовье толстая белая подушка. На фанерной доске бритвенный прибор, зеркало, большой синий чайник с квасом.
Это неважно, что за двое суток капитан только один раз прилег. Важно то, что здесь, в семистах метрах от немцев, более уютно, чем на КП, — далеко, там, позади, на опушке леса.
За двое суток беспрерывного наблюдения капитан засек огневые точки на переднем крае противника. И теперь, называя сухие цифры, он давит зарывшихся в складках нашей земли немцев.
Самое трудное впереди. Предстоит дуэль с немецкой тяжелой батареей, которая сейчас молчит.
Эта немецкая батарея пристреляна по собственному переднему краю. Когда наша пехота прорвет укрепления, немецкая тяжелая батарея постарается накрыть нашу пехоту. Этот маневр оборонительного огня является одной из разгаданных особенностей тактики немецкой обороны.
В момент штурма, когда неминуемо заговорит немецкая батарея, ее нужно разбить.
От исхода поединка зависит во многом исход операции.
Когда капитан отводит лицо от стереотрубы, чтобы дать передохнуть воспаленным от напряжения глазам, сидящие у стены бойцы взвода управления вскакивают и вытягиваются. Капитан снова обращает усталое лицо к стеклам. Бойцы медленно садятся, не сводя настороженного взгляда со спины капитана.
Бойцы знают — командир придирчив. Но зато он никогда не пытался внушить симпатию к себе мнимо-добродушной веселостью или той ложной проницательностью, когда, спрашивая бойца, делают вид, будто наперед знают, что боец ответит. Жестокие прямые слова свойственны капитану.
Вчера утром, когда, лежа на нарах, он отдыхал, разведчики привели в блиндаж пожилую женщину. Она плакала, хватала, бойцов за плечи и все спрашивала: действительно ли они русские? Она казалась помешанной.
Капитан спросил женщину, что она делала в лесу. Женщина сказала:
— У меня в доме немецкие офицеры живут. Они очень землянику любят. Я каждый день хожу для них ягоды собирать. А если приношу мало, они меня по голове кинжалами в чехлах бьют. И всю мне память отшибли, от этого я стала глупая и заблудилась.
Капитан подвел женщину к стереотрубе. Насел стереотрубу на деревню и просил женщину указать, где ее дом. Женщина, глядя в трубу, испуганно воскликнула:
— Вон тот, меж двух тополей, которые в грачиных гнездах!
Капитан на секунду припал к трубе, потом подал команду:
— Правее ноль шестнадцать, два снаряда фугасными, второе орудие — огонь!
Когда взрывы смолкли, капитан попросил женщину снова посмотреть в трубу.
Женщина наклонилась… и вдруг бросилась на капитана и стала кричать на него, размахивая кулаками, и рвать на себе волосы.
Капитан стоял, вытянувшись, с бледным лицом и заслонял левой рукой простреленную руку, чтобы женщина не ушибла ее. Потом капитан повернулся к бойцу; указывая на женщину, брезгливо сказал: