Дядя долго торговался с человеком за прилавком, обсуждая различные виды гробов и прочие аспекты, даже не спрашивая моего мнения. Постепенно они начали повышать голос, и в какой-то момент я вдруг осознал, что завязалась ссора. Дядя обвинил гробовщика в жульничестве; тот побагровел и заорал, тыкая пальцем в нашу сторону и брызгая слюной:
– Хотите красное дерево – так и платите за красное дерево!
Понятия не имею, в каком гробу похоронен мой отец, и, честно говоря, мне без разницы. Ярость гробовщика эхом отдавалась в памяти почти сорок лет, и это определило мои планы на собственные похороны: краткие, дешевые и нерелигиозные.
Все еще во власти воспоминаний, я последовал за Готорном в агентство «Корнуоллис и сыновья», прикрыв (бесшумно!) за собой дверь.
Интерьер агентства почти не отличался от моего описания; поменьше и не такой угрожающий, как та контора из прошлого (хотя, конечно, в этот раз я был никак не связан с происходящим). Готорн представился Айрин Лоуз, и та провела нас в кабинет Роберта Корнуоллиса в конце коридора – тот самый, в котором Дайана Каупер сделала последние распоряжения (весьма своевременные). На этот раз Айрин осталась, основательно устроившись в кресле, словно неожиданная смерть миссис Каупер была ее личным недосмотром и она должна отчитаться вместе с кузеном. И снова я невольно задался вопросом: каково работать здесь, в комнате, уставленной крошечными урнами – постоянным напоминанием о том, что все твои жизненные достижения однажды легко уместятся внутри одной такой.
Кстати, Готорн опять меня не представил. Видимо, все принимают меня за его ассистента.
– Я уже разговаривал с полицией, – начал Корнуоллис.
– Да, сэр.
Примечательно, что Готорн назвал его «сэром». Я сразу оценил этот момент: со свидетелями, подозреваемыми и прочими лицами, которые могут помочь в расследовании, он ведет себя иначе – играет роль человека заурядного, даже слегка заискивает. Чем больше я его узнавал, тем больше понимал: Готорн действует весьма целенаправленно: разговаривая с ним, люди бессознательно расслабляются. Им невдомек, что он только и ждет удобного момента, готовясь вскрыть их изнутри. Для него вежливость – всего лишь маска хирурга, которую он надевает, берясь за скальпель.
– Вследствие необычного характера преступления меня попросили провести независимое расследование. Прошу прощения, что отнимаю у вас время… – Готорн оскалился, как голодный крокодил. – Вы не против, если я закурю?
– Вообще-то…
Поздно – зажигалка уже щелкнула. Миссис Лоуз нахмурилась и пододвинула к нему оловянное блюдце вместо пепельницы. Я заметил гравировку на боку: «Главе лучшего похоронного бюро. Роберт Дэниэл Корнуоллис. 2008»
– Будьте добры, опишите вашу встречу с миссис Каупер с самого начала.
Роберт Корнуоллис воспроизвел разговор спокойным, размеренным тоном, каким привык общаться с безутешными родственниками. Хотя Готорн и критикует «приукрашения» в первой главе, его рассказ более-менее совпадает с моим. Миссис Каупер вела себя разумно, деловито и точно знала, чего хотела. Она пришла без предварительной записи и ушла сразу же, как только они достигли соглашения.
Задним числом должен сказать, что я был немного несправедлив к Роберту Корнуоллису. Во власти собственных фантазий и представлений о профессии я описал его сморщенным и печальным, однако на этот раз меня поразила его заурядность. Уберите трупы, бальзамические жидкости, погребение и слезы, и, я уверен, с ним приятно поболтать на вечеринке (если не спрашивать, чем он занимается).
– Как долго продлился визит миссис Каупер? – поинтересовался Готорн.
Айрин словно ждала этого вопроса и ответила с механической точностью говорящих часов:
– Она пробыла здесь чуть больше пятидесяти минут.
– Около часа, – согласился Корнуоллис. – Мы тщательно обсудили все детали и стоимость.
– Сколько она собиралась заплатить?
– Айрин предоставит вам полный отчет. У миссис Каупер уже имелся участок на Бромптонском кладбище – это сэкономило кучу денег. В последние годы цена на участки значительно возросла. Окончательные цифры, включая церковное отпевание и могильщиков, составляют 3000 фунтов.