«Куда рыбу девать… А долю мою куда денешь? Не спрячешь, не высушишь», — подумала Мария и услышала тихое, нежное:
— Дети дома?
— Спят.
Зашагали по берегу. Она заметила, что он наблюдает за нею сбоку, разглядывая лицо. Покраснела, опустив голову, ждала, что сейчас он скажет ей что-то хорошее.
— Что же ты никогда меня в гости не пригласишь?
У Марии обрадованно застучало сердце.
— А зачем приглашать? Мой дом открыт, не на запоре. Сам зайдешь.
На берегу потемнело, и море тоже стало темным.
Павел и Мария оглядели небо с тяжелыми облаками. Как чугунные, они нависли над морем, закрыли луну, сломали горизонт, и там, вдали, будто выходили, переваливаясь, из воды, и их округлые днища подмывало водой. Мария остановилась, раздумывая, идти ли ей дальше, но Павел шагал вперед, и она, помешкав немного, поравнялась с ним.
— У Водовозова жена умирает, — сказал он прямо.
У Марии екнуло сердце. «Знает о сватовстве».
— Умирает. Рак. Жаль ее.
Павел хмуро и презрительно выкрикнул:
— А человек уже себе новую жену ищет! А?
Мария остановилась и услышала:
— Он, говорят, и к тебе сватался?!
Она ждала, что вот он ее сейчас спросит: «Ну, и что же ты ему ответила?». Но он не спросил, и ей стало обидно, что он не спросил ее об этом. Зябко поежилась.
— Холодно что-то. К себе пора.
Над головой грохнула молния, лучи ее затрещали, вспарывая темноту. Волны будто присели, и шум их уже не так был слышен. Гром прокатился по скалам. Мария испуганно схватила Павла за рукав и прижалась к плечу. Он полуобнял ее, будто защищая.
Опять рассыпалась молния, упала где-то за камнями.
— Завтра принесу тебе чертов палец, — рассмеялся Павел. — Не торопись. — Он поежился. — Промок я. Озяб немножко. Сейчас бы спирту рюмочку.
— Есть у меня, виски натираю, когда голова болит.
— Уважь, поднеси. Я у калитки постою. Спасибо скажу.
— Не опьянеешь?
— Согреюсь. Если много нальешь — опьянею.
Мария засмеялась. Пошла побыстрее. Море с его шумами осталось позади.
Ее дом. Павел задержал Марию за руку, вздохнул:
— Вот смотрю я на тебя, Мария, и не знаю, что бы сделать для тебя хорошее?
— Хорошего на свете много. Сердце ведь свое не вынешь… не отдашь мне…
— Сколько в тебе печали… Знаю ведь, не одна у моря… с мужем разговор ведешь. Хороший был рыбак.
За калиткой звякнула цепью лайка Мушка. Мария устало прислонилась к калитке и доверила:
— Завидую я людям…
И вдруг неожиданно разрыдалась. Павел стал неумело утешать, обхватив ее за плечи, и услышал у самого уха ее прерывистый, горячий шепот:
— Я сейчас… Я сейчас. Забыла, зачем пришла.
— Мария, никогда не плачь! Слышишь?! Ты молодая и красивая, у тебя хорошие дети. Слезы женщине не к лицу. А мужчины ведь редко плачут. Ладно. Угощай, хозяйка. — Павел натянуто засмеялся: — Слыхал, к Водовозову идешь!?
— А тебе что? Выпей спирту и иди домой.
— Расхотелось.
— После работы можно. От простуды.
Ей было приятно смотреть, как Павел, большими руками обхватив стакан так, что его не стало видно, поднес к губам и пил медленно, большими глотками, как чай. Утерся рукавом, крякнул:
— Ну вот… тепло теперь. — И добавил: — Знаешь, не ходи больше ночью к морю. Береги себя.
Этого ей еще никто не говорил. Да и кто мог сказать ей об этом? А Павел — сказал… Но тут же подумала о том, что людям вообще легко говорить жалостливые слова…
Его рука легла на ее плечо, тяжелая и горячая, легла спокойно и нежно. Он кивнул ей, мол, не робей, все впереди — и ушел в ночь.
На побережье ничего нельзя было разглядеть. С берега доносился шум прибоя, и было слышно, как поскрипывает песок под уверенными шагами Павла. Засвистел в расщелинах ветер, скалы загудели — начался шторм.
2. Варька
Варька, тяжело ступая по холодным плитам гранитной скалы, глубоко вздохнула, разбежалась, и когда море ударило синевой воды в глаза, оттолкнулась ногами, выбросила тело в воздух и полетела, раскинув руки, как птица крылья. Ей нравилось стремительное падение со скалы в воду, и когда она считала секунды, приближаясь к воде, сердце захватывало от счастья, от ощущения полета.
Каждое утро она приходила на облюбованную ею скалу и каждое утро прохладные воды моря принимали ее. Она шумно плескалась у берега, долго ныряла и, продрогнув, одевалась, подолгу сидела на камне, уставившись в бесконечную морскую даль, силясь разглядеть: а что там, за горизонтом?!
Там были города и люди. Другая жизнь…