Кто-то из-под горы закричал простуженным басом:
— Э-э-й!
Варька увидела человека, который карабкался по камням, выбираясь из оврага. Он махал ей рукой, будто хотел что-то сообщить важное и тревожное. Она узнала Водовозова. Он поднимался тяжело и неуклюже, часто дышал. Варвара смотрела на него сверху. Она стояла на сопке, а снизу к ней поднимался он; из-под сапог выкатывались камешки, когда он ступал на землю.
Варька подумала: «Есть небо — чистое и голубое, и есть земля — черная и каменистая… И много людей ходит по этой земле. И среди них — Водовозов…»
Она заметила, что у сапог были толстые подошвы, и когда он протянул к ней руку и крикнул: «Варвара!» — большой камень вывернулся из-под каблука и покатился вниз, туда, откуда Водовозов пришел.
И вот он встал лицом к лицу.
— Варвара… — замялся, — у тебя щеки румяные.
Варька смотрела на этого человека, который снизу дошел до нее, и еще раз подумала о том, что людей на свете очень много и среди них есть Водовозов. Она знала, что он ищет себе жену. Вот и сейчас он стоит перед нею. «Хе! У него ведь хозяйство… Почему он небритый?.. Скоро они уйдут с Павлом на лов. Вот ведь как в жизни получается! Он и Павел… Я, наверное, дура: не могу понять, у кого из них душа добрая? Конечно, у Павлуши. Водовозов мне вот жизнь предложит, а Павел — ничего… Люди, люди! Почему нет у меня счастья?!»
— Поговорим с тобой… И что ты к нему прилипла? Разве других… м-м… в поселке мало?
Варька разозлилась. Она приблизила свое лицо к его лицу и пристально посмотрела ему в глаза, и когда он странно заморгал и чуть вскинул руки, намереваясь ее обнять, крикнула:
— Павел… Вот где он у меня, черт осетровый! Моргни он мне — море переплыву! — ударила она по своим грудям ладонью.
Водовозов растерялся. Ему хотелось сказать Варваре, что жизнь проходит, как волны, ударяясь каждый день о берег, что он ее любит не так, как думают люди, а по-своему…
— Ну… Взять хоть меня. Я ведь всерьез. Детишки чтоб… Опять же, — он кашлянул, — хозяйство…
Варька закрыла глаза.
Павел ведь смотрит-то как… Насквозь! Кровь-то сразу в ноги и ударяет!
Водовозов потер руки и виновато посмотрел на нее:
— Ну, побалуется он с тобой, а жить не станет. Если бы ты вошла в мой дом, ты бы все хозяйство повернула!.. А… Павел… таких, как ты, не любит.
Варька засмеялась. Она сдернула с головы платок, раскинула белые полные руки, волосы ее распушились, и вся она была похожа на птицу, готовую вот-вот взлететь.
— Слушай, Водовозов. Я тебя не люблю. Не могу я любить тебя. Павел… Сама не знаю, что мне с собой делать.
Водовозов поднял голову и жестко произнес:
— Ладно. Не будет у тебя счастья.
Варька вспыхнула:
— Ты говоришь, у меня счастья не будет?.. Ты, думаешь, Мария его у меня отнимет?!
Варька вздохнула:
— Жалко мне Марию… Куда он полезет, в семьищу! Видно, жалеет ее и детей. Ох, жалеть легко, любить — трудно!
И вот они стоят вдвоем над оврагом. А где-то слышится море, тихое, спокойное. Днем Охотское море безбрежное, далекое. И здесь, если смотреть на него сверху, оно почти голубое и седое у горизонта. Водовозов поежился.
Варвара вот здесь, с этой скалы, утрами бросалась вниз головой в холодные воды.
«До моря дойти — несколько шагов, а сколько же шагов нужно, чтобы дойти до сердца любимого человека?!»
Варька вздохнула задумавшись.
— Пав-е-л! — крикнула она и снова раскинула руки.
Где-то вдали отозвалось эхо: по камням на берегу долго перекатывалось «э-эл!»
Водовозов заморгал.
— Варюха, Варюха…
— Ну, что тебе?
— Теперь слушай меня. Девка ты… хорошая. Я тоже неплох, ан ты другого любишь… Сейчас я уйду. Ты останешься одна. Я тебе честно предлагал… себя и жизнь. Так вот, Варюха, смотри — останешься ты одна на всю жизнь!
— Нет, ты постой, погоди! Послушай, Водовозов, как тебе не стыдно? Ведь у тебя жена еще жива?
— Есть… Жива.
— А ты ее любишь?
— Любил, когда была здоровой.
— Уходи!
— Варя, ну что ты?
— Вон с земли прочь!
Водовозов поник. Он поднял руку и чуть забоялся, потому что Варвара указала рукой на низ оврага, по откосу которого он так тяжело поднимался.
— Я не уйду.
Варька ничего не сказала в ответ и, будто не было Водовозова, подалась вперед.