— Не смейся! Я имею в виду не грамматику, а твой акцент; и то он появляется не всегда. — Сара нахмурилась. — Я бы хотела научиться разговаривать по-голландски — хоть чуть-чуть. Может, ты сможешь научить меня хотя бы нескольким словам?
— Возможно — слово там, слово здесь, если хочешь. Моя семья разговаривает по-английски, так что с этим у тебя проблем не будет.
— Когда мы вернемся домой, то, может, я смогу найти кого-нибудь, кто станет учить меня голландскому.
Хьюго засмеялся:
— Могу я расценивать это как предложение?
Сара быстро взглянула на мужа, стараясь понять, не шутит ли он.
— У тебя никогда нет времени. — Она испугалась, что это прозвучало невежливо, и добавила: — Но все равно спасибо.
Больше на эту тему они не разговаривали. Пора было сходить на берег. А позднее, когда они пересекали плоскую равнину, направляясь в Берген-оп-Зум, они разговаривали только о проносящихся мимо пейзажах. Дорога, ровная и быстрая, бежала вдоль бесконечных полей. Мимо проносились вереницы деревень с высокими церковными шпилями под высоким небом, где пустые голубые сосуды облаков начинали наполняться дождем… Они подъезжали к Бреда, которая представляла собой внушительное скопление церквей и колоколен. Местечко мелькнуло и исчезло, а они уже подъезжали к Муурдьикскому мосту, пересекающему Холландше-Дьип, который заслужил пространное объяснение Хьюго.
Роттердам, по мнению Сары, был средоточием эстакад, мостов и бешеного уличного движения. Прежде всего, она не очень привыкла ездить по другой стороне улицы, но это совершенно не мешало Хьюго, и он уверенно вел машину среди уличной толчеи, успевая комментировать интересные места, мимо которых они проезжали. Сара обрадовалась, когда город и вся его суматоха остались позади. Начинало моросить, но деревни казались особенно очаровательными, с домиками, словно сошедшими с полотен Брейгеля. Когда они притормозили, чтобы проехать Аалпен-ан-дер-Рейн, Хьюго пустился рассказывать о Международном птичьем парке.
— Если хочешь, можем сюда как-нибудь приехать и пообедать. Здесь отличный ресторан и особое освещение. Мне кажется, тебе это должно понравиться.
— О да, пожалуйста, я с радостью. Как здесь интересно!
Это было более чем интересно. Она только теперь начала понимать, что они будут вместе целых две недели или больше. Ей такое казалось невероятным. Сама эта мысль была так волнующа, что сердце Сары учащенно забилось. Она не сознавала, что улыбается, пока ладонь Хьюго не коснулась ее рук, сцепленных на коленях.
— Почему ты так улыбаешься? — тихо спросил он. — Ты счастлива?
Он отнял руку, но Сара по-прежнему ощущала ее тепло. Он никогда раньше не спрашивал, счастлива ли она.
— Да, я никогда не была так счастлива с тех пор… — Она остановилась, боясь сказать «с тех пор, как разлюбила Стивена». Но конечно, она не сказала. — Очень давно, — закончила Сара невпопад и добавила: — Это звучит так, будто все это время я не была счастлива. Неправда. Мне нравится быть замужем, — наивно пояснила она.
— Спасибо, Сара. — Его глубокий голос звучал задумчиво. — Я верю, что мы прекрасно… э… подходим друг другу.
Они пребывали в дружеском молчании до тех пор, пока в окрестностях Амстердама он не попросил ее посмотреть на карту.
Они снова двигались по шоссе, миновали Щипол. Она выглядывала в окно, пока он не скрылся из вида, а затем принялась за карту Амстердама.
— Это похоже на паутину, — вздохнула Сара, услышав в ответ, что она умная девочка, поскольку Амстердам действительно так и выглядит.
Хьюго прибавил скорости, обгоняя грузовик, и влился в стремительный поток транспорта, движущегося в самое сердце города.
— Наша гостиница в самом центре, — объяснял он. — Жаль, что мы не можем остаться здесь подольше. Но в следующий раз мы проведем здесь неделю — или прилетим на уик-энд.
В городе Сара вглядывалась в узкие, высокие, причудливые дома, изобилие магазинов, многочисленные каналы и думала, что было бы чудесно приезжать сюда на уик-энд, как только этого захочешь. Ее семья не была бедной, но они не могли позволить себе уезжать куда-нибудь чаще чем раз в год. Кажется, Хьюго не преувеличивал, когда уверял, что она может не беспокоиться насчет денег. Это было приятно.
Хьюго сбавил скорость. Улица, на которой они очутились, сплошь состояла из магазинов, и Сара выворачивала шею, чтобы получше все разглядеть, пока Хьюго не заметил весело:
— Кажется, нам придется все здесь осмотреть перед тем, как мы уедем завтра. На самом деле нас ждут в Вирхутене не раньше вечера, так что у нас впереди целый день.
Она поспешила заметить:
— О, мне все равно, правда. Просто здесь все такое странное и незнакомое, а я любопытна, как кошка.
Он засмеялся:
— Ну вот, мы почти приехали. Это Мунторрен, а отель — напротив моста.
Гостиница располагалась в восхитительной близости от канала, а внутри была тихой и уютно роскошной. Хьюго уже бывал здесь, и его помнили. Сара стояла рядом с мужем, пока он оформлял номера, и жаждала понять хотя бы немного из того, о чем шла речь. Как раз на этой ее мысли он заметил по-английски:
— Прости, Сара, что говорю по-голландски. Здесь весь персонал говорит по-английски. Поэтому можешь требовать у них все, что тебе понадобится.
Ее комната была хорошенькой и очень уютной, с видом на канал. Сара выглянула из широкого окна, затем прошла через общую ванную в комнату Хьюго. Он смотрел, как она вошла в распахнутую дверь.
— Обед через полчаса тебя устроит? Ты пока сможешь принять ванну.
Она кивнула. Сара очень хотела помочь ему распаковать вещи и поговорить. Но не рискнула предложить помощь. Она вернулась в свою комнату и, переодевшись в шелковое платье джерси восхитительных розово-кремовых оттенков, спустилась вместе с супругом в ресторан. То, что ее появление вызвало множество восхищенных взглядов, для Сары не имело значения. Значение имело только любезное замечание Хьюго:
— Как ты очаровательно выглядишь, Сара.
Она с аппетитом пообедала, а потом они посетили несколько аппетитных антикварных магазинчиков. И хотя Сара не очень-то разбиралась в подобных вещах, но все же достаточно, чтобы оценить сокровища, на которые обращал ее внимание Хьюго. Здесь они нашли необыкновенно изящное фрезианское столовое серебро и золотые безделушки, когда-то, вероятно, составлявшие часть приданого дочери какого-нибудь богатого фермера, жившего две сотни или даже больше лет назад.
В гостинице супруги расстались — он отправился изучать документы, она — в свою спальню, вооруженная путеводителем по Амстердаму и последним парижским изданием «Вог». Листая страницы журналов, Сара решила, что одна из многочисленных причин, за что она полюбила Хьюго, — его постоянное тактичное внимание к ней.
На следующее утро Сара еще возилась с прической, когда супруг постучал в дверь. И хотя она пробурчала: «Войдите», держа во рту несколько шпилек, он лишь приоткрыл дверь и, поинтересовавшись, хорошо ли она спала, предложил спуститься к завтраку, как только она будет готова, он подождет ее внизу за столиком. Она была готова только через десять минут. Впервые Сара надела новый твидовый костюм цвета карамели, а под жакет — шелковую блузку. Юбка была в изящную складку, а на жакете — очень красивые пуговицы. Сара была шокирована, услышав цену, но костюм так шел ей! И сейчас, придирчиво разглядывая себя в зеркале, она признала, что поступила правильно, купив его.
Хьюго ожидал ее, облокотившись на стол и читая газету. Он поднял на нее глаза и произнес, к ее удовольствию:
— Это что-то новое. Мне нравится.
Она села, немного розовая от счастья, и тут же заметила небольшую коробочку рядом с тарелкой. Она посмотрела на Хьюго.
— Ну же, открой, Сара. Это тебе.
Это оказалась старинная фрезианская цепь для часов, которой Сара восхищалась накануне вечером, заметив, что из нее получился бы великолепный браслет. Она, воскликнув, вытащила драгоценность из коробочки.
— О, Хьюго, как красиво! Как ты добр, спасибо тебе! — Она внимательно посмотрела на него. Может, в этот раз ей удастся разглядеть нечто большее, чем обычное спокойствие. Но она ничего не заметила.