В общем, увёл Максимов Георгия в казаки. За производством в офицеры дело не задержалось. И вот третий день обмывал Петин друг в ресторане погоны подхорунжего.
Обо всём этом на бегу Пете рассказала Ксения, с которой он так чаял встречу наедине. Но пока не выходило. Ксения училась, а ещё трудилась с отцом в госпитале. Она же и указала Петру ресторан, где кутил её брат. Лицо её при этом выражало какую-то лёгкую досаду, которую Петя ошибочно истолковал на свой счёт.
— Петюня, ты что задумался! Ты мне не рад, друг сердечный?
— Георгий тряс исхудавшего Петю в своих крепких руках, как трясёт яблоньку садовник.
— Ну пусти… Ещё задушишь. Рад я, конечно! Поздравляю с офицером! — виновато и сконфуженно ронял слова Петя.
— Ерунда! Главное, Петя — это ты, живой и здоровый! Ну, садись, не стой столбом!
Георгий излучал здоровье и силу. Но к ним добавилась какая-то пьяная бесшабашность, ухарство, которое раньше за ним не водилось. Сейчас ему, очевидно, на ум пришла какая-то острота, он широко улыбнулся, мгновенно и точно разлил по рюмкам водку и произнёс:
— Ну, давайте выпьем, господа! Братья-казаки! За моего друга, рыцаря печального образа, паладина света супротив тьмы, Марковского полка рядового, а также влюблённого Тристана, а ныне Петюню Теплова! Троекратное ура!
— Ура! Ура! Ура! — нестройно поддержали собутыльники Георгия, сдвинув разом рюмашки.
Петя отхлебнул половину. За месяцы фронтовой жизни он так и не привык пить этот, по его мнению, скверный и грубый напиток.
— Про влюблённого мог бы и промолчать. Неприлично! — шепнул Петя на ухо другу.
Тот и ухом не повёл, вновь наполнив рюмки до краёв. Со сцены вдруг донеслись пронзительные звуки скрипки. Заиграли модное танго.
— А теперича, — вставая и перекрикивая музыку, возвестил Георгий, — выпьем за здравие атамана нашего Всевеликаго войска Донского, Краснова Петра Николаевича!
— Любо! — подхватили там и сям в зале. — Любо!
«Теперича… И где он этого успел набраться? Под казака подделывается, а сам ведь нисколько не казак. Если уж кто из нас казак, так это я» — с горечью подумал Петя, и вспомнил об отце, которого собственно и не помнил. Подумал — и тут же устыдился своих мыслей. «Завидно мне, что ли, что Гоша — офицер?»
— А Царицын мы всё-таки возьмём! — вдруг заявил сидевший по левую руку от Георгия вахмистр, ударив кулаком по столу так, что все рюмки и бутылки дружно подскочили в воздух. Сам же осоловевший вахмистр стал заваливаться на пол.
— Ну всё, господа, — вдруг посерьёзнел Георгий. — Пора заканчивать. Петя, прими мои извинения за лёгкое свинство. Заходи завтра к нам, обязательно поговорим!
Домой Петя возвращался, скрипя сапогами по свежему снегу, такому же, как и год назад, когда они с Георгием неожиданно познакомились. Голова была тяжёлой, не столько от выпитой водки, сколько от мыслей, что всё выходило совсем не так, как он себе намечтал, сидя в поезде «Ставрополь-Ростов», возвращаясь домой после грандиозной победы Доброармии, благодаря которой весь Юг был очищен от большевиков. Однако по-настоящему здесь его ждала только мама. Остальному Ростову, пропивающему в фешенебельных ресторанах очередной день Гражданской войны, или напротив, задёрганному непосильным трудом и беготнёй, в сущности, никакого дела до него не было.
2.
В большой трёхкомнатной квартире на Московской улице пахло пирогом. Его аромат ещё в прихожей защекотал Пете ноздри. В ресторане он к еде не притронулся, и только сейчас понял, что смертельно голоден. А ещё сильно устал, совершенно непонятно от чего. Его сильный организм сравнительно легко переносил все тяготы походной жизни, а тут… Неужели так сильно на него подействовало производство друга в офицеры?
— Сынок, что-то ты неважно выглядишь? Стряслось что-то? — Наталья Ивановна, кутаясь в тёмно-синюю шаль, выплыла из большой комнаты. Там она отдыхала за вязанием.
— Да всё в порядке, мама — буркнул Петя, раздеваясь. Завтра новый мундир пойду забирать. А то в этом рванье стыдно на люди показываться. Публика тут, у вас…такая.
— Где это ты тут, «у нас», «публику» нашёл? И почему от тебя разит водкой?
Петя ощутил себя маленьким, нахулиганившим сорванцом. Он виноватым голосом процедил:
— Георгий угостил. Он офицера получил. В Донской армии. Вот и обмывает. В ресторане на Садовой. Там же и публика…
— Понятно, — заключила Наталья Ивановна. А ты завидуешь.
Петя поразился, как легко прочитала мама у него в душе. Он не нашёлся, что ответить, вместо этого обошёл маму и проник в столовую. Аппетитные запахи материализовались в большой, румяный пирог и чайные приборы на круглом столе.