Выбор маршрута всегда зависит от международной обстановки. В каждой стране есть разные места — одни более, другие менее пригодны для вольных путешествий. Кроме того, в каждой стране есть «изюминки» — интересные места, которые стоит посмотреть. Мы планировали проскочить побыстрее
Грузию и Турцию (кто там не был, всегда успеет съездить и специально посмотреть), потратить две недели в полной достопримечатенльностей Сирии, посмотреть Иорданию… далее — по обстановке. Определив маршрут, мы заранее назначили такие места встреч:
6 февраля — на железнодорожном вокзале в Батуми (Грузия — Аджария);
10 февраля (необязательная) — у ворот российского посольства в Анкаре (Турция);
13 февраля — у ворот российского консульства в Алеппо (Сирия);
26 февраля — у ворот российского посольства в Дамаске (Сирия).
О дальнейших местах встреч мы должны были договориться на местах.
Кончается январь 1999 года.
Сирийская, иорданская, египетская, суданская визы стоят у нас в паспортах.
В путь!
Что нас ждёт завтра?
В путь!
* * *Конец января в Москве выдался неожиданно тёплым. Казалось, зима отступила, чтобы дать нам возможность заранее акклиматизироваться к далёким странам Юга. Но в ночь перед стартом неожиданно поднялся ветер, заметелило, похолодало; наутро градусник показывал минус пятнадцать.
Первый участок пути, от Москвы до Батуми, я традиционно ехал один. "Одному быстрее и проще, поеду в ночь, убегу от зимы", — думал я.
Тридцать первого января, в 12.30, я пересёк границу Москвы и занялся автостопом на Ростовской трассе. Водитель неновых «Жигулей» провёз меня первые три километра — до поворота на Видное. Он так и не успел узнать подробности 20.000-километрового путешествия, начавшегося в его машине.
Мне, настроившемуся на южные страны, было зябко на зимней дороге. Поэтому вскоре я с удовольствием уселся в «Камаз» до Воронежа. К ночи буду в Воронеже, завтра к полудню — в Ростове, а там уже нет снега, весна!
Но оптимизм мой оказался преждевременным. Вечером, как только стемнело, мы попали в огромнейшую пробку где-то перед Ельцом. На трассе случился гололёд, да такой, что встала вся трасса на двадцать километров вперёд. Гружёные «Камазы» застревали на подъёмах, а с ними застряла и вся трасса, вперёд и назад, насколько хватало взгляда.
Водитель, Рафаил, жил в Ставрополье, там, где сходятся границы Ставропольского края, Дагестана и Чечни. Удивил меня оптимизмом и дружеским отношением ко всяким, как принято считать, вредным народам и явлениям. Чеченцы? неопасные люди. Если бы БТРы не патрулировали, никто и не узнал бы, что рядом граница. Возят в Чечню всякий товар, муку возят, нет проблем. Дагестанцы? В нефтепроводы врезаются и солярку продают ворованную. По сорок копеек всего. Гаишники? да все камазисты живут в симбиозе с ними. Ты с ними делишься, а они разрешают тебе ночевать около своих постов.
Пробка казалась безнадёжной. За окном стоял смог из выхлопных газов сотен грузовиков. Настала ночь. Рафаил задремал, а я оставался бдеть, когда освободится дорога. Когда в толпе машин начиналось движение, я будил водителя и мы проезжали метров сто или двести. Гололёд был величайший. По сторонам дороги я насчитал больше десятка перевёрнутых машин. Уцелевшие водители бродили среди сугробов, жгли вонючую резину, грелись, кутались, зябли на зимнем ветру.
Несколько километров мы ехали… тринадцать часов. Надежды на скорое достижение Воронежа не оправдались. Только в полдень первого февраля мы, наконец, миновали пробочный участок и достигли Ельца, и только потом — Воронежа. Здесь оптимистичный камазист Рафаил сворачивал на Валуйки, а я поехал дальше, ожидая быстро миновать за ночь внезапно похолодавший участок России и встретить рассвет уже за Ростовом.
Поздно вечером мне повезло ещё на один неторопливый «Камаз». Я стоял на Лозовском повороте (это в 300 км южнее Воронежа) и пугал катафотами ночной транспорт. Рядом стоял грустный ночующий грузовик и не подавал признаков жизни. Но вдруг он проснулся, и некий нахохлившийся человек вышел оттуда и обратился ко мне примерно с таким вопросом:
— Слушай, браток, ты на Ростов едешь? а у тебя деньги есть? — и видя моё молчаливое удивление, объяснил ситуацию. Водители, двое ростовчан, регулярно ездили в Белоруссию за весьма прибыльным товаром — морковкой. Из-за падения курса российского рубля морковка на этот раз оказалась для них дороже. Большую часть денег потратили, оставив немного на солярку и ГАИ. Но гаишники брали по-чёрному, и деньги кончились совсем. Ростовчане тащились уже целую неделю, разыскивали на стоянках земляков-ростовчан, одолжились где могли, а сейчас застряли — опять на нуле — всего в двухстах километрах от дома. Предложение водителей было таково: я одалживаю им деньги на дорожные расходы, а они по приезде в Ростов мне всё отдают.