– Жуть какая! – сказала тёть Надя, жуя антрекот. – А Вика с Бертиком там были?
– Нет, они вообще на кладбище не ходят. Не считают нужным.
– Пусть мёртвые ходят к своим мёртвым, как написано в одной умной книге, – сказала мама.
– Эта книга называется Библия, – сказал Эдик. – Там сказано: «Пусть мёртвые хоронят своих мертвецов».
– Вот пусть хоронят и ходят к ним, – улыбнулась мама.
Лиля украдкой поглядывала на Эдика. У него были такие, ох, такие красивые чёрные брови дугой! Такие длинные ресницы! А волосы блестящие, густые! Её сердце замирало. Она боялась влюбиться. Но, кажется, это уже случилось. А Эдик не обращал на неё никакого внимания.
А потом пили чай с тортом и пирожными. И мама как-то невзначай сказала, что домашние дела мешают её творчеству. Тёть Изолина ответила, что у неё ведь есть помощница, что Лиле уже десять лет, она обязана что-то делать по хозяйству. Мыть посуду, например, стирать бельё.
– Ну что ты, Изолин, она же ещё мала, – сказала тёть Надя. – Ей и уроки делать надо, и книжки читать.
– Ничего не мала, – ответила тёть Изолина. – В старину в таком возрасте девок замуж выдавали.
С тех пор Лиля мыла посуду и стирала бельё. Мама научила, как это делать. Посуду мыла она серым хозяйственным мылом. А бельё замачивала на ночь в стиральном порошке, а потом тёрла изо всех сил. От этого пальцы трескались и кровоточили.
Часто она ходила с мамой по магазинам, ведь надо было стоять в разных очередях одновременно. Мама – за мясом, Лиля – в молочном отделе, или в кассу. Очереди были длиннющие, по полтора часа торчать в них приходилось. Потом шли в другой магазин, за картошкой. Лилю от всего этого тошнило. На душе было пасмурно. «Когда же всё это кончится?» – думала она. – «Как надоело проклятое детство! Когда вырасту, ни в один магазин не войду! И вообще, ничего не буду делать, стану есть мороженое, торт, и чай пить!»
Как-то идут они из магазина, несут сумки, а навстречу мама Лены Гартман, Лилиной одноклассницы и приятельницы. Лена всегда на перемене угощала Лилю мандаринами.
Мамы остановились и принялись болтать.
–Какая у вас доченька молодец, помощница, – сказала мама Гартман.
– А ваша что же, не помогает? – спросила Лилина мама.
– Что вы, когда ей, у неё столько занятий! Музыкальная школа, английский, теннис! Даже уроки учить некогда!
– А моя круглая дура и лоботряска, двоечница, – сказала Лилина мама.
– А моя такая умница, талантливый ребёнок! – сказала мама Гартман.
– Какая же она у вас умница, тоже двойку получила, – сказала мама Лили.
– А это учителя её не понимают, она же гениальный ребёнок! – Похвасталась мама Гартман.
– Да, а моя дура, – сказала мама Лили. – И лентяйка.
Лиля покраснела, на глазах выступили слёзы.
Ночью она плакала в постели, прижимала к себе медведя Федю, и думала о красавце Эдике. И о щенке, пушистом, ласковом, который у неё обязательно будет. Она этого добьётся.
Эту четверть она закончила на одни пятёрки. Показала родителям дневник, и, сияя от счастья, спросила:
– А когда пойдём покупать щенка? Сегодня?
– Какого щенка? – удивилась мама.
– Пушистого, – ответила радостно Лиля. – За пятёрки.
– При чём тут твои пятёрки? – спросила мама.
– Ну, вы же мне обещали, что если четверть на пятёрки, то щенка купите! – воскликнула Лиля.
– С ума сошла, что ли? Не могли мы тебе этого обещать, – бросила мама, и ушла в свою комнату.
Лиля заплакала. Опять обманули! Мечта о щенке рухнула, рассыпалась в прах! Зря старалась. «Теперь вообще на одни двойки учиться буду, даже на колы!» – с горечью решила она.
А потом было смешное. В дверь позвонили, мама открыла. На пороге стояла какая-то накрашенная молодая тётка. Она с ходу заявила маме:
– Оставьте в покое вашего мужа! Что вы в него вцепились и держите, он вас с трудом терпит. Его от вас тошнит. Он меня любит, а вы вцепились и не отпускаете.
– Бертик! – крикнула мама. – Иди сюда! Оказывается, я в тебя вцепилась и не пускаю к этой вот! Тебя от меня тошнит, так, значит?
Вышел папа, увидел эту тётку, весь позеленел от злости, размахнулся и как даст ей кулаком в лицо, она так и отлетела, и покатилась с лестницы. Потом он повернулся к маме и сказал:
– Это какая-то сумасшедшая, шизофреничка, я её не знаю.