– Ну, Лен, ты даёшь! – восхищённо сказала Лиля. – Ты такая смелая!
– Обычная самозащита, – ответила Лена.
Однажды Лена подарила ей красивую общую тетрадь. И Лиля стала записывать в ней свои стихи-экспромты. И всякие интересные случаи из жизни. Получались маленькие смешные рассказики. Потом она стала сама их придумывать, коротенькие и забавные. То, чего на самом деле не было. Как-то Лиля дала их почитать Лене, и та пришла в восторг. Лена показала их своей маме, и та сказала, что Лиля очень талантливый ребёнок. Это Лилю обрадовало, и она стала писать в тетрадь каждый день. Тайно, ночами, чтоб родители не видели. И прятала тетрадь под матрас.
Папа вернулся из командировки через три недели. Мама по этому случаю купила в магазине «Олень» рябчиков, и запекла их в духовке. И не только их, но и картошку. Был настоящий пир! Ещё на столе появились черемша, маринованный чеснок, и всякие вина. Семья пировала! Родители сегодня были добрые, детей не шпыняли. Лиля радовалась. А Лёня, как всегда, был хмурый. Он рос высоким, русоволосым, очень красивым мальчиком с правильными чертами лица. В школе учился на отлично. Родители им гордились, хорошо одевали, и хвастались им перед гостями. А Лилю игнорировали. Ей было очень грустно. Но он тоже порой попадал под горячую руку и был бит. Тогда Лиля тыкала в него пальцем и дразнила: «Выпороли, выпороли, ха-ха-ха!» То же самое делал он, когда попадало Лиле. Вообще, в их семье это было принято: родители дразнили детей, а дети – друг дружку. В школе Лилю тоже обзывали: «дохлое растение», «сушёная лилия», «кудри-мудри», «пришибленная». Обидно было. Но она научилась делать безразличный вид, и ни с кем не общалась, кроме Лены Гартман.
На следующем занятии во Дворце Пионеров Лиля долепила медведя, и Ирина Васильевна поставила его запекать в специальную печь, чтобы получилась керамика. А потом она сказала Лиле, что показала её рисунок каким-то художникам и ректору, и её хотят принять в Строгановское Училище без экзаменов, когда она закончит школу.
Дома Лиля сообщила это родителям. Ей так хотелось, чтобы её похвалили. Но они молча переглянулись. И мама сказала:
– Лиля, ты не должна вступать на эту стезю. Быть художником весьма чревато. Это очень нелёгкая жизнь, таскать на себе тяжёлые подрамники и мольберты, тратить последние гроши на холсты и краски, нищета, мучения, травля и издевательства соперников. Это ад! Больше никогда не ходи в этот кружок. Займись другим, гимнастикой, радиотехникой, а лучше чем-то медицинским. Будешь врачом, лечить нас. А теперь вымой посуду. Ты что, забыла свою обязанность?
Ничем другим ей заниматься не хотелось. И она перестала ходить во Дворец Пионеров. Ей много раз звонила Ирина Васильевна, звала на занятия, уговаривала, увещевала родителей. Такая назойливость напугала Лилю и разозлила маму и папу. Они что-то там наговорили, и звонки прекратились.
Мама с папой иногда уходили на целый вечер, это была такая радость для Лили с Лёней! Полная свобода! Можно ведь смотреть телевизор – он в родительской комнате. Там – широкая тахта с диванными подушками, и так замечательно кидаться ими, пинать их, в общем, просто счастье! А сегодня родители вообще ушли на весь день: сначала в ателье Литфонда (Лиля случайно подслушала их разговор) – шить маме очередное платье из золотистой парчи, папе – ещё один костюм, а потом в ЦДЛ (Лиля уже знала, что так называется писательский клуб). Она была в восторге! Первым делом она распахнула мамин шкаф. Сколько же там нарядов! Лиля принялась мерить их перед трюмо – оно стояла в родительской комнате. Платья были с большими вырезами, и такие широченные, что Лиля в них утонула. Потом она примерила белую меховую горжетку. Достала из шкатулки блестящие украшения, нацепила! Просто шик! Приколола к своим коротким волосам красивые мамины заколочки, и долго еще вертелась перед зеркалом. Потом всё аккуратно разложила по своим местам, и пошла на кухню. Там высоко на шкафу стояла банка с малиновым вареньем. Залезла на стол, дотянулась, взяла. И радостно съела половину. Остатки доел Лёня. Они быстро спустили банку в мусоропровод, будто её и не было. Может, варенье стащил домовой. А что, бывает. Напившись чаю, они немножко покидались подушками. И стали смотреть телевизор. Это был просто праздник какой-то, нарушение запретов!
Однажды папе удалось «выбить трёшку», под стальным руководством мамы. Родители писали много заявлений в жилищную комиссию Литфонда, папа обивал пороги, скандалил, накрученный мамой, ссылался на подросших разнополых детей. И всё получилось. Как раз освободилась жилплощадь этажом выше. Там расселили коммуналку. Родители получили ордер. И вот наступил день переезда. Перетаскивать вещи стали с самого раннего утра. А на три часа дня было назначено новоселье и приглашены гости. Все пожитки были сложены в большие узлы и чемоданы. Лилины вещи поместились в небольшой пакет. Она взяла его, но мама выхватила пакет из рук девочки, швырнула на пол, и строго сказала: