В конце лета была сильная жара. Она не прекратилась и в сентябре, поэтому родители не захотели возвращаться в Москву, и Лиле пришлось прогулять школу. Целыми днями семья загорала и купалась. Папа куда-то уплыл и исчез. Мама, бабушка и тёть Надя запаниковали, стали бегать по берегу и звать его. Напрасно. Его всё нет и нет. Пришла мысль, что он утонул, но сказать это никто не решался. Вдруг бабушка увидела посреди реки лодку. В ней был папа с какой-то девушкой. Папа то и дело отпускал вёсла и, размахивая руками, что-то с жаром говорил ей. Видимо, читал свои стихи. Мама страшно возмутилась и начала кричать ему, но он налёг на вёсла и уплыл. А потом приплыл по реке сам, без лодки, и сказал, что мама видела не его, ей показалось, а он просто устал и уснул на другом берегу. Переплыл туда, выбился из сил, и спал.
Это было долгое лето. Они жили на даче, пока жара не кончилась. В гости приехала мамина двоюродная сестра тётя Маша с мужем дядей Витей. Все уселись за деревянным столом во дворе под яблоней. Ели суп из белых грибов, горячий и ароматный, поджарку из лисичек с хрустящей картошкой, её женщины запивали вином, а мужчины – водкой. Потом был чай с тортом, который испекла тёть Надя. Очень всё вкусно! После обеда все пошли в дом смотреть мамины новые летние платья – их ей сшили в писательском ателье (Лиля забыла слово Литфонд, помнила только смысл). А Лёнечку посадили за этим столом во дворе рисовать. Он принялся изображать лошадь. У него хорошо получалось, прямо как на картинах Пиросмани. Только ноги у лошади сгибались в коленях по-человечьи. Папа подошёл, посмотрел, и сказал:
– Не так. Ноги не правильно. Изгиб у коней в другую сторону. Исправь.
Но Лёнечка заупрямился. Папа стёр часть ног и поправил. Лёня стёр и восстановил. Тогда папа выдернул его из-за стола, швырнул на траву и стал пинать ногами, словно это футбольный мяч. Лиля замерла и с ужасом смотрела, как папа убивает Лёню. Тут из деревянного туалета в конце двора вышел дядя Витя. Он увидел это, подскочил к папе и двинул его кулаком так, что тот отлетел. Лиля помчалась в дом рассказывать, что случилось, но её никто не слушал. Мама не обратила никакого внимания. Все были увлечены нарядами и разговорами.
Вернулись в Москву в конце сентября. В школе Лилю очень ругали и не поверили, что она прогуляла из-за родителей. Их вызвали в школу, но они не пошли. Тогда учительница позвонила им. Мама сразу же передала трубку папе, а он сказал, что ничего не знал о прогулах дочери, что Лиля лживый и сложный ребёнок, и что он накажет её. Лиля беззвучно возмутилась. Ей было очень обидно и странно, что папа с мамой такие вруны. А может, все взрослые такие, кроме бабушки и тёть Нади? – подумала она.
Вечером все ужинали макаронами и крепким ароматным чаем «три слона». Чай пили без сахара – папа так велел, он сказал, что сахар это белый яд, сладкий стрихнин. Родители без конца разговаривали друг с другом, говорили, какие они сами талантливые, и какие все остальные графоманы. Особенно ругали известных писателей и поэтов. Их называли пройдохами и сволочами. Обсуждали гонорары. Лиля слушала с интересом.
В алом небе тонула птица, молчаливая, как рыба. Лиля смотрела в окно, воздушно прозрачное, чистое. Папа, разгорячённый разговорами с мамой, вдруг сказал Лиле:
– Запомни, только мы, творческие люди, хозяева жизни. Все остальные, такие как твоя бабушка и Надя, и им подобные, это планктон, он должен питать нас.
Лиля кивнула, а внутренне запротестовала и разозлилась. «Сами вы планктон!» – заорала она в душе. – «Вы противные, не люблю вас!»
А в воскресенье пришла в гости папина сестра – тёть Изолина. У неё была причёска вроде шлема, красивый такой золотистый шлем. А лицо было очень светлое от пудры. И ещё, у неё, как и у мамы и у тёть Нади, были очень большие грудь и попа, но сама она была не толстая. Тёть Надя тоже была стройная и с тонкими ногами. А у тёть Изолины ноги были как сардельки. И у мамы тоже. Мама не любила папину сестру, высмеивала её за глаза, но при встрече приветливо улыбалась. Мамино холодное лицо делалось очень тёплым, когда были гости. Лиля любила, когда приходили её тёти. Они были такие добрые, всегда дарили ей и Лёне конфеты, всегда приносили торт. А сейчас был торт Прага, самый вкусный! Все сели за стол. Папа разрезал эту шоколадистую вкуснятину. На серебристой скатерти красовался расписной чайный сервиз. Всем положили по кусочку торта, мама налила чай, он был красноватый и очень ароматный. Взрослые завели свои скучные разговоры. Мама говорила с тёть Изолиной таким голосом, словно они были лучшие подруги. Она рассказывала смешные истории про писателей. А тёть Изолина – про свою дачу: