— Ладно, но держите ее подальше от камер, — сказала Хеллер, — где ей и место.
— Прекрасно, — ответила я, пытаясь не выдать дрожь в голосе, — все оставшиеся выходные я… я просто позволю тебе продолжать губить свою жизнь.
— Погодите-ка! — воскликнул Уайатт. — А вот и Том Фарлинг из развлекательного выпуска, нашего следующего чудесного интервью. Хеллер, ты знакома с Томом…
Напряженность сохранялась все утро, но Уайатт держал меня за пределами видимости камер так, чтобы Хеллер не могла меня видеть. Я была очень-очень зла на нее за неблагодарность. Хотя, признаться честно, я все еще не могла отойти от своего первого в жизни появления перед камерами.
У меня никогда раньше не брали интервью, и уж тем более я никогда не появлялась на экране телевизора. Так что эти новые впечатления вызвали у меня легкое головокружение. Что-то вроде последствия панической атаки, когда ты еще не восстановила дыхание, но опасность уже миновала. Я никак не могла поверить, что действовала так безрассудно, но все же спасла положение, ну или, как минимум, интервью. Я вела себя как Хеллер — из-за этого она и расстроилась. Она пыталась выглядеть уравновешенной и вежливой — эдакой хорошей девочкой, в то время как я решилась на огромный риск. Эта не я завидовала Хеллер, а она мне.
Я видела, как у Хеллер брали интервью опытные журналисты из газет, журналов и развлекательных ТВ-шоу, подростки с посвященных «Войнам ангела» интернет-сайтов, блогов и аккаунтов в твиттере, восьмилетки, ведущие собственные ютуб-каналы, и еще такое огромное количество людей, что я уже сбилась со счета, и их лица слились для меня в одно. Все они задавали Хеллер одни и те же вопросы: «Каково это — расти Анной Бананой?», «Думала ли ты когда-нибудь, что станешь Линнеей?», «Что ты отвечаешь своим ненавистникам?», «Ты замужем?», «А парень есть?», «Но ведь есть кто-то особенный, с кем ты встречаешься?», «Долго ли ты сидела на диете, чтобы играть ангела?», «Ты ведь одна из плохих девочек Голливуда, так?», «Какую музыку ты слушаешь?», «А можно с тобой селфи сделать?» и «А почему та девочка в гольфах? Она что, ноги обожгла?».
Несмотря на то, что Хеллер раздавала всем улыбки и снова и снова отвечала на одни и те же вопросы, можно было почувствовать страшную усталость уже при одном взгляде на нее. С каждым журналистом Хеллер приходилось притворяться, что ей впервые в жизни задают такой вопрос. Для этого она замолкала на секунду, как будто бы ей требовалось время подумать о том, любит ли она заниматься спортом, действительно ли она закоренелый веган и правда ли, что Мерил Стрип — ее кумир.
— А люди еще удивляются, почему актерам так много платят, — сказал мне Уайатт. — Гонорар не за актерскую игру, а за вот это вот все.
Уже близилось последнее на сегодня интервью, когда один из ассистентов подбежал к Уайатту и выпалил:
— Мы только что получили запрос от некоего Генри Фиренце, который утверждает, что у него более восьми миллионов подписчиков в твиттере и что он огромный фанат Хеллер. Он спрашивает, не сможем ли мы его втиснуть куда-нибудь?
— Кто? — переспросил Уайатт. — Генри кто? Первый раз слышу это имя. Да и мы загружены вплоть до последней секунды. Генри Фиренце… как-то подозрительно… Позовите-ка охрану.
— Я поговорю с ним, — произнесла Хеллер. Впервые за это утро она выглядела по-настоящему счастливой. — Все нормально, не беспокойтесь.
В комнату вошел парень, который выглядел всего на несколько лет старше нас с Хеллер. Это был американец азиатского происхождения, очень привлекательный, с острыми скулами и легкой походкой. При взгляде на него сразу становилось ясно, что ему комфортно в своем теле, и он не испытывает ни малейшего стеснения от того, что заходит в комнату, полную незнакомых ему людей. Я заметила белую прядку в его черных волосах и сначала подумала, что это такой модный тренд, и ему приходится постоянно подкрашивать отросшие корни. Однако прядка выглядела очень естественно, и я вспомнила, что где-то читала, что белый вихор может быть генетической особенностью.
— Генри Фиренце, — представился парень, глядя на Хеллер, — Спасибо, что согласились встретиться со мной. Буду быстрым. Большой фанат.