— Софи! — упрекнула ее я.
— Что бы ни случилось, — продолжила Софи, — знаете что? Это, типа, мое тело. Моя жизнь. Вот почему я хочу сделать татуировку.
Я по-прежнему думала, что это ужасная идея, но спорить с логикой Софи или с ее решительным выражением лица было довольно сложно. Я не сомневалась в серьезности намерений девочки, потому что она даже не добавила в конце свое «БУ-УМ!».
— Проблема в том, — произнесла Хеллер, — что я всегда набивала себе тату на Западном побережье, а здесь у меня нет знакомых мастеров, а нам-то нужен профи. Хотя подожди, я знаю, кто нам может помочь — он же местный и татушки у него классные — Билли Коннорс.
— У Билли есть татуировки? — удивилась я. Во время занятия йогой я заметила что-то, выглядывавшее из-под лямки его майки, но надеялась, что это была просто родинка.
Мои родители всегда были очень строги в отношении татуировок, даже когда Кастор — а ему уже восемнадцать — попросил разрешения набить ноту на шее. «Ты совершеннолетний, — говорил папа, — так что я не вправе тебе запретить. Но в таком случае я буду звать тебя Ми-Бемолем». Так что Кастор так и не сделал себе татуировку. Мне стало грустно оттого, что у Билли может быть набито что-то на груди, потому что это вызывало у меня желание увидеть его без рубашки, а от этого мне невероятно хотелось или вытащить Билли на пляж, или выйти за него замуж, потому что это были два единственных пристойных способа увидеть его голый торс.
— Сейчас ему позвоню, — сказала Хеллер, припарковавшись на обочине. — У Билли есть татушка оргии двух пингвинов с зеброй, прямо на всю спину…
— ЧТО?
— Да шучу я, — ответила Хеллер, набирая номер Билли. — Софи, скажи, весело провоцировать Кейти, чтобы она вот так вот взвизгивала, правда? Как свисток вскипевшего чайника. Я это обожаю больше всего на свете. Алло, Билли? Это Хел. Ты должен встретиться с нами на углу Восьмой Авеню и 55-й улицы, буквально минут на двадцать. Надень кепку, худи и не говори никому, куда ты собрался. Нет, тебе не разрешено задавать никаких вопросов. Да, Кейти тоже здесь, она говорит, что хочет от тебя двухголового ребенка и что она назовет обе головы моим именем, а еще она говорит, что готова заняться решением этого вопроса прямо сейчас, на заднем сиденье…
— ХЕЛЛЕР!
К тому времени, как мы добрались до Манхэттена, Хеллер успела объяснить, почему мы вынуждены похитить Билли.
— Ради его же безопасности, чтобы не втягивать во все это, ну и чтобы он точно не позвонил Уайатту, родителям Софи или еще кому-либо, кто может попытаться нам помешать.
Я выглянула из окна и увидела Билли. Парень стоял на углу улицы в бейсболке, худи и солнцезащитных очках, однако все это наоборот делало его еще более милым — будто приятный, красивый, вежливый мальчик хочет притвориться крутым парнем или гангстером. Я заметила, что так хотели выглядеть все мальчишки старше двенадцати лет, включая моих братьев.
— Залезай, — приказала Хеллер, и Софи открыла заднюю дверь.
— Привет, Кейти, — произнес Билли, касаясь моего плеча. Почему, даже несмотря на то, что на мне были надеты блузка с пиджаком, казалось, будто он коснулся моей обнаженной кожи?
— Привет, Софи, — поздоровался он и с девочкой, и я поняла, что сейчас превращусь в чистое безбожное зло, потому что мой мозг пытался понять, с кем милее общается Билли — со мной или с Софи. Я ревновала его к тринадцатилетней девчонке, у которой был рак и хохолок!
— Сначала отдай мне свой телефон, — приказала Хеллер.
— Зачем?
— Просто отдай или я скажу Кейти, что у тебя гонорея.
— Нет у меня гонореи! — возмутился Билли, отдавая Хеллер телефон. — Кейти, даже не вздумай верить всему, что говорит Хеллер!
— Я никогда ей не верю. — Хотя я уже думала, что надо будет погуглить, можно ли вылечить гонорею.
— Кто тебе бил тату? — потребовала от него ответ Хеллер.
— Мою тату? — переспросил Билли.
— Я собираюсь сделать себе татуировку, круто, правда? — воскликнула Софи. — Хеллер и Кейти тоже сделают!