– Ты шутишь, Аня? Мы делаем шоколадные сердца, коробки конфет и все остальное! А что в твоей стране люди делают на день Валентина?
– Ничего. Теперь это не самый популярный праздник, – я вспомнила, как бабушка сказала мне, что в ее время день святого Валентина был грандиознее.
Рот Тео открылся.
– Так у вас нет шоколада? Нет цветов? Нет валентинок? Ничего?
Я кивнула.
– Как грустно. Где же романтика?
– У нас все еще остается романтика, Тео.
– Ты имеешь в виду своего Вина? – поддразнил меня Тео.
– Да, его. Он очень романтичный.
– Я встречу этого Казанову, когда поеду в Нью-Йорк.
Я спросила его, когда он приедет.
– Скоро. Как только уедешь ты, я последую за тобой.
– А что насчет фермы и фабрик?
– Ах, это? Она управляется сама. Позволю моим сестрам и брату для разнообразия, – Тео рассмеялся. – Будь готовой ко мне, Аня. Я останусь с тобой. Ничего, кроме красной ковровой дорожки я и не жду.
Я сказала ему, что буду счастлива видеть его в любое время.
– Аня, ответь мне серьезно.
Я сообразила, что ни о какой серьезности и речи не идет.
– Да, Тео.
– Ты же не можешь на самом деле предпочесть Вина мне. У нас слишком много общего, и если ты не заметила, я очарователен.
Я проигнорировала его и начала работать.
– Аня, а этот Вин…он очень высокий?
***
Следующим днем Тео и я поехали на фабрику, где они изготовляли продукты и товары за пределами какао-производства, которые он описал как: крем для рук, протеиновые порошки и даже пакеты для горячего шоколада бабушки.
Вернулись мы в Гранья-Манана после заката, когда рабочие разошлись по домам. Я сопроводила Тео на быструю проверку садов. Я шла впереди него, как вдруг услышала звук шуршащих листьев. Это могло быть маленькое животное, но я нащупала мачете. Меня отвлек плод с явными признаками монилии. Я наклонилась, чтобы отрезать его.
Секунду спустя Тео закричал:
– Аня, обернись!
Я подумала, что Тео шутит, так что не обернулась.
– Аня!
Все еще присев, я обернулась. Позади меня был крупный мужчина. Первое, что я заметила – его маску; второе – пистолет. Пистолет направлен на мою голову, и я уверилась, что умру.
Краем глаза увидела, что ко мне бежит Тео со своим мачете.
– Нет! – закричала я. – Тео, уходи! – я не хотела, чтобы Тео тоже убили.
Мой крик, похоже, смутил человека, потому что на секунду он замешкался. Он повернулся только в тот момент, когда Тео ударил его по плечу лезвием своего мачете. Пистолет выстрелил. Звук был негромким – на пистолете стоял глушитель. Я даже увидела искру от выстрела. Тео ранили, но я не смогла разглядеть, куда именно. Я взяла свой мачете и замахнулась. Не думая о том, что делаю, я отрезала руку человеку в маске. Правую руку, в которой он держал пистолет. Было трудно, но я практиковалась с какао бобами и мачете только что заточили. (Немного в сторону: оглядываясь назад, стоит упомянуть, что тренировалась я с ноября.) Главным отличием между отрезанием человеческой руки и какао-боба была кровь. Столь много крови. Кровь брызнула мне на одежду и лицо, что на мгновение я могла видеть лишь кровавые пятна. Я вытерла глаза. Человек уронил пистолет (рука упала) и я разглядела, что он схватился за обрубок и побежал в глубь тропического леса, в темноту. Мы находились в милях от больницы. Он, наверное, будет кровоточить до смерти.
– Вс-с-п-ы-ы-ышка-а, – заорал он. Или что-то другое, я не поняла.
Я повернулась к Тео, упавшему на землю.
– Ты в порядке? – спросила я его. Свет пропал и я не смогла разглядеть, где у него было кровотечение.
– Я…
– Куда он тебя ранил?
– Я не знаю, – он слабо положил руку на грудную клетку, и мое сердце окаменело.
– Тео, я пойду за помощью.
Он покачал головой.
– Тео!
– Послушай меня, Аня. Не говори моей матери, что произошло.
– Ты не в себе. Я расскажу твоей матери. Я пойду за помощью.
Тео покачал головой.
– Я собираюсь умереть.
– Не драматизируй.
– Мама будет винить тебя. Это не твоя вина, но она будет винить тебя. Никому не говори, кто ты.
После слов Тео я уверилась, что виновна я.
– Я иду! – я вытащила руку из ладоней Тео и побежала в дом.
Следующие несколько часов промелькнули как пятно. Луз, Луна, и я положили Тео на носилки, которые мы сделали из простыни, вытащили его в грузовик и сразу поехали в больницу, размещенную в получасе езды от нас. К этому времени Тео вырубился.
Я объяснила Луз и Луне на столько, на сколько могла, что произошло, хотя не могла понять это сама.
Когда мы приехали в больницу, я повторила историю местной полиции, затем они задали мне вопросы, которые Луна мне перевела. Нет, я не знаю этого человека. Нет, я не видела его лицо. Нет, я не знаю, почему он оказался в саду. Да, я отрезала ему руку. Нет, я не взяла ее с собой. Она находится на земле, вместе с пистолетом.