Барни Морден подскочил на месте и взглянул на стол, за которым сидели присяжные заседатели. Он только сейчас понял, чтение какого рода материалов так увлекло их. Саркастическая улыбка сползла с его лица. Он уже готовился покинуть скамью для свидетелей, когда Морейн жестом удержал его:
- Подождите. Я хочу задать мистеру Мордену несколько вопросов.
- А я отказываюсь на них отвечать, - побагровел бывший старший следователь.
- Вы не можете от этого уклониться, - заявил прокурор.
- Но этот человек не является представителем правовых органов, упорствовал Барни Морден.
- Нет необходимости быть им, чтобы получить право задать вам ряд вопросов, - разъяснил Дункан.- Мистер Сэмюэл Морейн присутствует здесь для того, чтобы содействовать работе данного заседания Большого жюри, и поэтому вполне может это делать.
- А если я все же откажусь отвечать? - обратился Морден к председателю жюри.
- Вы будете взяты под стражу за неповиновение,- просто сказал тот.
Морейн, одарив Мордена улыбкой, добавил:
- Пришел мой черед ответить вам ударом на удар, Барни.
Лицо Мордена налилось кровью. Он приподнялся с места.
- Сядьте, - посоветовал Морейн, по-прежнему излучая улыбку, - и лучше скажите мне, какой характер носили раны Диксона?
- Этот момент будет освещен судебным медэкспертом, который проводил вскрытие, вмешался Дункан.
- Но этот свидетель тоже может ответить на мой вопрос, - упорствовал Морейн. - Разве вам чем-то не подходит этот вопрос, сэр?
- Ладно, - сдался Дункан. - Можете его задавать.
- Так каковы были раны, нанесенные Питеру Диксону, мистер Морден? повторил Морейн.
- Ранений было два. Одно - в грудь, другое - в голову. Были произведены два выстрела. Пуля, попавшая в грудь, прошла несколько сверху и слева от сердца и была выпущена в стоявшего Диксона. Пулей в висок добивали уже лежачего, чтобы полностью увериться в его смерти. Вокруг этого пулевого отверстия обнаружены пороховые ожоги, и это свидетельствует о том, что второй выстрел был произведен в упор.
- А этот выстрел в висок не мог быть первым?
- Нет. Стреляли в лежавшего на полу. Пуля прошла сквозь голову и застряла в паласе.
- Никаких других ранений не было?
- Нет.
- А порезов или царапин?
- Тоже не было.
- Вы полностью убеждены, что ни на голове, ни на шее, ни на руках не было ни ран, ни порезов? Ведь они обязательно должны были появиться при ударе об оконное стекло.
- На трупе ничего подобного замечено не было,- уверенно ответил Барни Морден.
- Верно ли, что единственным способом, примененным для определения времени преступления, была оценка степени оплыва свечи в кабинете жертвы?
- Нет.
- Тогда к каким методам прибегали еще?
- Выстрелы не были услышаны в доме, следовательно, их произвели в то время, когда мимо проходил поезд. А единственным поездом в момент, указанный степенью сгорания свечи, был тот, что проследовал в десять сорок семь. Поэтому можно утверждать, что преступление произошло именно в эти минуты.
- А известно ли вам, что там проходил и другой поезд - товарный - в десять десять?
- Известно.
- Почему же нельзя допустить, что тогда же произошло и убийство?
Морден презрительно ухмыльнулся.
- Свеча погасла намного позже, - заявил он.
- Вы в этом уверены?
- Разумеется. Я лично проводил следственные эксперименты.
- Так это вы "подремонтировали" основание свечи?
- Конечно нет. При чем здесь это?
- На первый взгляд ни при чем, - согласился Морейн. - Но посмотрите внимательно на это основание, и вы придете к заключению, что свечу обрезали. Сама она оранжевого цвета, темноватая на поверхности, но, как можете убедиться, с почти белым торцом. Это доказывает, что ее подкоротили с помощью раскаленного лезвия перочинного ножа. При более тщательном осмотре увидите даже его следы.
Барни Морден наклонился к свече, внимательно осмотрел ее и тихо произнес:
- Так оно и есть! Вы, должно быть, правы.
На губах Морейна играла торжествующая улыбка.
- А поэтому, допуская, что в соответствии с прохождениями поездов преступление могло быть совершено как в десять десять, так и в десять сорок семь, извольте доложить Большому жюри, где вы, свидетель, находились в десять часов десять минут?
На лицо Мордена набежала тень паники.
- Где я был? - повторил он, как бы стремясь выиграть время.
- Да, вы, - подтвердил Морейн. - У вас был превосходный мотив для устранения Питера Диксона. Тот готовился предстать перед Большим жюри, а вы, Барни Морден, уже давно злоупотребляли своим положением в окружной прокуратуре, чтобы по просьбам Карла Торна обеспечивать безнаказанность богатым и влиятельным преступникам. В двух острых ситуациях вам даже удалось выкрасть из прокуратуры соответствующие материалы. А Питер Диксон располагал документами, доказывающими этот факт, и они в совокупности со многими другими материалами изучаются сейчас членами Большого жюри. Естественно, вы, как и ваш сообщник и вдохновитель Карл Торн, стремились помешать Питеру Диксону осуществить его намерение. Убийство в этих условиях просто напрашивалось. Итак, поскольку для вас мотив преступления доказан, прошу ответить, где вы были в десять часов десять минут в тот день?
Морден смертельно побледнел. Он несколько раз моргнул и наконец медленно произнес:
- Я был в это время вместе с Торном. Мы обсуждали различные проблемы.
Морейн усмехнулся и сощурил глаза.
- Значит, вы были с Торном? Считаете, что ваш сообщник сможет умело засвидетельствовать это? - Он сделал рукой прощальный жест. - Я отомстил за ваш удар, Барни Морден. У меня вопросов больше нет, но не вздумайте выходить из этого здания.
Фил Дункан вскочил с места.
- Минуточку! - воскликнул он. - Мы не можем оставить дело в таком состоянии. Я хочу разобраться в нем до конца.
Морейн кивнул:
- Тогда, сэр, вызовите следующего свидетеля - доктора Хартвелла.
Дункан умоляюще посмотрел на Морейна.
- Ради Бога, Сэм, - прошептал он. - Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, или же это вспышкопускательство, подобное тем, к которым ты привык прибегать при игре в покер? - Окружной прокурор вдруг заметил, насколько неуместным было это его замечание личного характера, и поспешно добавил: Будьте любезны объяснить Большому жюри, какую цель вы преследуете?