— Я его не убивал, — просто ответил он.
— В таком случае, что вы там делали?
— Я хотел встретиться с ним. Зная, что нормальным путем он меня не примет, я решил застать его врасплох.
— О чем вы хотели поговорить с ним?
— Я намеревался потребовать от него своей реабилитации.
— Что он мог сделать для этого?
— Обнародовать факты о том, что произошло на самом деле. Подлинный растратчик уже умер. Диксон мог все так повернуть, что это никому бы не нанесло вреда.
— Что вам позволяло надеяться, что он поступит таким образом? Из простой любезности к вам?
— Нет, — терпеливо начал объяснять Элтон Раис. — Я рассчитывал вынудить его к этому.
— Каким путем?
— У меня была кое-какая информация, которую он вынужден был бы принять во внимание.
— Иначе говоря, вы собирались шантажировать его ради того, чтобы он добился реабилитации?
— Да, вопрос можно поставить и так.
— Когда вы вошли в дом Диксона?
— За несколько минут до прихода Натали.
Сэм Морейн подошел к кровати и сел на край. Он стрельнул взглядом в сторону девушки.
— Представляю, как это звучало бы на суде! — заметил он.
Натали молча кивнула.
— До этого ни за что не дойдет, — гордо заявил Элтон Раис. — Если дело будет развиваться в таком направлении, я упреждающе признаюсь в убийстве, а затем покончу с собой. Ни в коем случае я не допущу, чтобы Натали оказалась замешанной в этой истории.
— Так, значит, вы все же его убили?
— Нет. Он был уже мертв, когда я вошел.
— И как вы тогда поступили?
В первый раз с начала разговора в глазах Элтона Раиса промелькнула нерешительность.
— Я похитил у него ряд документов.
— Где они сейчас?
Раис кивком показал на шкаф.
— Разве мое поведение непонятно? — продолжал он. — Я пришел к нему, чтобы добиться реабилитации. Лично для меня она уже не имела значения, поскольку положенный срок я отсидел. Но это было важно для моей Натали. На нее это несчастье обрушилось непосильным грузом. Я жаждал, если смогу, снять с нее клеймо дочери человека, осужденного на лишение свободы.
— А деньги вы, случаем, не прихватили? — съехидничал Морейн. Но тут же поправился: — Извините. Я неудачно выразился. Просто я хочу знать все факты.
— Нет, — заявил Раис, — денег я не брал. В основе всех моих бед лежало чрезмерное доверие к людям. Все дело было подстроено Диксоном. Ему было наплевать, что я загремел в тюрьму. Главное для него было провести на мое место своего человека. Понимаете, мое положение в то время позволило мне расстроить немало его планов. Не сумев одержать победу на выборах, он сфабриковал дело о растрате и засадил меня за решетку. После этого, проведя основательную чистку, он делал все, что ему заблагорассудится.
— Похищенные документы доказывают это? Являются ли они основанием для вашей реабилитации? — поинтересовался Морейн.
— На мой взгляд, нет, — ответил Раис.
— Тогда стоило ли их изымать?
— В тот момент я думал, что они могут меня заинтересовать.
— А что это, в сущности, за материалы?
— Хорошо, сейчас объясню. Сейф был открыт. Все или почти все в комнате выглядело так, как вы застали: выбитое окно, застреленный человек на полу, под трупом — осколки стекла. Свеча не горела, ветер разметал бумаги по всему помещению. Я зажег спичку и осмотрелся. Заметил на столе портфель. Открыл его. Он был полон документов. При свете спички много не почитаешь, но даже при беглом осмотре стало ясно, что в политическом плане эти материалы можно назвать “большой бомбой”.
— И что же это за “бомба”? Немедленно вмешалась Натали Раис:
— Она привела бы к серьезной чистке в аппарате. Там документы, касающиеся контрактов на дорожные работы, всякого рода информация о полицейских службах, немало сведений неприятного свойства о вашем друге Филе Дункане и тому подобное.
— Что там на Дункана?
— Вы помните процесс против Кооператива экономических учреждений?
Морейн кивнул.
— А дело о материалах, пропавших из окружной прокуратуры?
— Слышал разговоры на эту тему.
— Тогда его закрыли за отсутствием улик. Припоминаете?
— Да.
— Тому была причина… — прошептала девушка. — Выраженная в банковских купюрах.
— Я в это не верю! — резко возразил Морейн. — Фил Дункан не способен на подобное!
— Речь идет не о самом Дункане, — терпеливо, тихим голосом пояснил Элтон Раис, — а о его сотрудниках. Они его предали. Он об этом даже не знает. Однако в портфеле на этот счет имеются все соответствующие документы: подписанные заявления, фотокопии контрактов и переписка. Есть даже фотокопии отдельных документов, исчезнувших из архивов прокуратуры.
Морейн неожиданно занял скептическую позицию:
— Неужели я поверю, что Пит Диксон любезно собрал все эти документы в портфель, чтобы создать вам максимум удобств для их хищения? Может быть, он даже нарочно покончил с собой и специально оставил дверь открытой, чтобы вам было удобнее сбежать с самыми ценными для него материалами?
Раис устало улыбнулся:
— И тем не менее все произошло именно так, как мы изложили, хотя я понимаю, что в это никто не поверит.
Натали Раис воинственно вздернула подбородок и с вызовом посмотрела на Морейна.
— Я верю, — подчеркнула она, — и хочу, чтобы поверили и вы.
Он какое-то время всматривался в нее.
— Давайте посмотрим эти документы, — наконец предложил он.
Элтон Раис вытащил из шкафа тяжелый кожаный портфель. Он положил его на кровать и раскрыл. Морейн стал знакомиться с содержимым. Прочитав всего несколько документов, он тихо присвистнул.
Внезапно Морейн выпрямился и посмотрел на Натали Раис:
— Знаете что?
— Что?
— Диксон это собрал в своем кабинете с определенной целью. Если все, что рассказал ваш отец, правда, то Диксон подготовил эти материалы для публикации.
— Каким образом?
— Не знаю. Возможно, в какой-нибудь газете или другим способом. Он, видимо, вложил все документы в этот портфель, чтобы куда-то его отправить.
Она задумчиво кивнула.
— Однако, — продолжал Морейн, — кто-то вошел в кабинет и прикончил его. Этот “кто-то”, должно быть, побывал там после того, как Диксон — это вы сами слышали — переговорил с дворецким, и до того, как на сцене появился ваш отец. Промежуток времени не такой уж большой.
— А не связано ли это с машиной? — вспомнила Натали. — Она появилась неизвестно откуда, развернулась у железнодорожного полотна и уехала вверх по улице.
— Что это была за машина?
— Я не очень хорошо ее рассмотрела, но думаю, что двухместная.
— Номерные знаки не заметили?
— Нет.
— У меня тоже есть что вам рассказать, — решился Морейн.
— Что?
— Это имеет отношение к Энн Хартвелл. Ее труп обнаружили около железной дороги. Но убили ее не там, а либо в доме Диксона, либо при выходе из него. Следовательно, убийца Диксона и этой девушки — одно и то же лицо. А теперь, Натали, послушайте внимательно. Меня по-прежнему не удовлетворяет ваш рассказ в части мотива, заставившего мне лгать. Получается бессмыслица. Почему вы мне не сказали, что видели женщину, спускавшуюся по улице?
Натали Раис стала усиленно рассматривать свои ногти. Потом чуть слышно проговорила:
— Я хотела выгородить отца.
— Вот именно. И тот факт, что ради отца вы мне ничего не рассказали о женщине, спускавшейся по улице, означает, что…
— Расскажи ему все, Натали, — устало посоветовал старик.
— Когда я сошла вниз и встретила отца, у него в руке была дамская шляпка коричневого цвета. На ней были пятна крови. При свете нескольких спичек мы осмотрели место. Там были явные следы борьбы. Повсюду разбрызгана кровь. Тогда отец положил шляпку туда, где он ее нашел, — около двери. Я была настолько напугана, что плохо соображала. Поймите, ведь трупа-то мы не обнаружили. Видели только шляпку да следы крови.
Морейн вздохнул.
— Зато им известно, что после вашего звонка я побывал на углу Шестой авеню и Мэплхерста. Они даже в состоянии доказать, в КАКОМ МЕСТЕ я находился, хотя пока еще не могут стопроцентно утверждать, что звонили мне именно вы.