— Этим займемся мы сами, — прервал его Торн. — Вполне возможно, что в нем сейчас напихано что-нибудь из одежды. Но сам портфель украден из особняка Диксона и на момент хищения был полон документов. Этот плут, должно быть, спрятал бумаги, а портфелем пользуется в бытовых целях.
— Но разве не лучше убедиться в этом, открыв его на месте?
— Нет, — повысил голос Торн.
— Не дайте себя провести, Стивене, — вклинился Морейн. — Разве вы не видите, что им до смерти хочется завладеть портфелем?..
Барни Морден, оценив дистанцию, выбросил кулак. Но Морейн, удивительно ловко уклонившись, ударом слева расквасил Мордену нос. Стивене, чертыхнувшись, достал пару наручников.
— Только за одно это, — прорычал он, — тебя вынесут отсюда в горизонтальном положении. Отойдите, Морден, чтобы мне было удобнее достать его.
И он решительно шагнул вперед. Карл Торн подхватил портфель и направился к выходу.
— Встретимся на вокзале, — бросил он на ходу. — Пошли, Барни.
Морейн отпрыгнул назад, увертываясь от Стивенса. В этот момент дверь распахнулась.
— Привет! — На пороге стоял Фил Дункан. — Я сам займусь этим делом.
Торн нецензурно выругался и выронил портфель. Барни Морден сразу сник. Стивене, продолжая держать в руках наручники, с недобрым интересом разглядывал окружного прокурора.
— Займись этим на мой манер, Фил, — тихо сказал Торн.
— Сожалею, Карл, — ответил окружной прокурор, отрицательно покачав головой. — Я буду действовать в этом вопросе в интересах правосудия. И выполню свой долг так, как я его понимаю.
— Ты раздражаешь меня этими разглагольствованиями насчет долга, — злобно вскинулся Торн. — Это я сделал тебя прокурором, и ты будешь следовать моим указаниям, понятно?
— И не подумаю, — отрезал Дункан. — Я слишком долго к тебе прислушивался. А теперь выполню возложенные на меня обязанности, невзирая на лица.
— Послушайте, шеф! — начал Морден.
— Я уже не ваш шеф, Барни, вы уволены.
— Кто это его уволил? — взорвался Торн. — Я.
— По какому такому праву ты это сделал?
— Я принимал его на работу. Он действует под моим началом и так, как я считаю нужным. И я принял решение о том, что он немедленно прекращает исполнение своих обязанностей. Мне не нравятся его методы работы.
— А мне — твои, — не сдавался Торн. — И для начала уясни себе, что ты не полицейский, а простой окружной прокурор. Напротив, Стивене — начальник здешней полиции, и только он имеет голос в этом уголовном деле. К тому же так получилось, что Стивене на моей стороне.
— Что находится в этом портфеле? — спокойно и твердо спросил Дункан.
— Идиот! — взревел Торн. — У тебя не хватает мозгов, чтобы сообразить, что я прикрываю тебя? В этом портфеле полно улик против нас всех, включая и тебя самого.
— Откроем его и составим опись тут же, на месте, чтобы не вставал вопрос о подмене содержимого, — бесстрастным тоном потребовал Дункан.
— Именно это я и хотел сделать, — откликнулся Стивене.
Торн подошел к нему и что-то тихо шепнул на ухо.
Стивене был в нерешительности. Он на секунду задумался и в конце концов решил:
— Ладно, покончим с этой перепалкой. Портфель заберу я.
— Но раньше сделаем опись, — настаивал Дункан.
— Эй, ты! — окончательно вышел из себя Торн. — Когда ты хотел, чтобы тебя избрали, ты так набивался мне в друзья! Так знай, Фил Дункан, я могу стереть тебя в пыль с такой же легкостью, как сделал из тебя то, что ты на сегодня есть.
— Да, я стал участником политической борьбы, — устало признал Дункан. — Но ты наводнил прокуратуру людьми, верными тебе, а не мне. Ты гарантировал безнаказанность преступникам, похитившим документы из прокуратуры…
— Заткнись! — оборвал его Торн. — Ты спятил. Если ты будешь продолжать нести эту ахинею, то Большое жюри признает ответственным за то, что произошло, лично тебя. Ты играешь на руку оппозиции.
— Мне все равно, что произойдет, — спокойно парировал Дункан. — Я поступаю так, как велит мой долг, и пусть виновные понесут то наказание, которое они заслуживают.
Стивене, все еще с наручниками, сделал шаг вперед:
— Дайте мне этот портфель. Если он представляет такую ценность, я САМ могу о нем позаботиться.
Торн передал ему портфель. Но Дункан встал между Стивенсом и дверью.
— Мы не выйдем отсюда до тех пор, пока не будет произведена опись находящихся там предметов, — непреклонно стоял он на своем.
— Кто это сказал? — удивился Стивене. — Я.
— Подумаешь, шишка, — презрительно процедил Торн. — Ты всего лишь окружной прокурор. Ты не имеешь права проводить арест. В создавшемся положении это может делать только Стивене. Продолжайте действовать, Стивене, в том же духе, и я поддержу вас, когда это будет в моих силах.
— Прекрасно! — воскликнул Дункан с ледяной улыбкой, вынимая из кармана пачку бумаг. — Вы заслужили свою участь. На каждого из вас у меня есть соответствующее распоряжение.
— Это еще что за штучки? — поразился Торн.
— Это, — медленно проговорил Дункан, — повестки Большого жюри. Они обязывают каждого из вас предстать перед ним и предъявить ТАКИМИ, КАК ОНИ ЕСТЬ, любой и каждый документ или бумагу, имеющиеся в настоящее время в вашем распоряжении. А теперь, официально вручив вам повестки, я от имени Большого жюри забираю с собой документы, находящиеся в этом портфеле. Можете смеяться, если достанет мужества.
Глава 19
Полицейский в форме провел Сэма Морейна в кабинет, где за бюро восседал Фил Дункан.
Морейн облизнул болевшую губу и изобразил на лице вымученную улыбку.
— Думаю, ты прав, Фил. Это безумие — совать нос в криминальные дела, когда ничто тебя к этому не обязывает. Меня это привело только в тюрьму.
Дункан сделал знак сопровождавшему:
— Все в порядке. Можете идти.
Когда полицейский вышел, Дункан посмотрел на часы:
— Через десять минут, Сэм, я должен быть на заседании Большого жюри и доложить всю эту омерзительную историю. Это значит, что я навсегда расстанусь с политикой.
— Как ты решился на такой шаг? — спросил Морейн.
— Это единственно разумный шаг, который мне оставалось сделать.
— Но с политической точки зрения это невыгодный для тебя поступок, так ведь?
— Ты прав. Однако когда я приносил присягу, вступая на свой пост, то поклялся выполнять обязанности наилучшим образом в силу возможностей и умения. И сейчас я поступаю именно так.
Морейн понимающе кивнул.
— Теперь, — продолжал Дункан, — можешь ли ты мне сказать, что намерен делать?
Морейн удивленно поднял брови.
— Не увиливай, — предупредил его Дункан. — Я не собираюсь задерживать тебя надолго. Где документы?
— Разве тебе не вручили портфель?
— Когда его открыли, то обнаружили там только подборку журналов. Видно, тебе пришлось совершить набег на газетный киоск и использовать весь находившийся там запас.
— Там еще не все журналы, — поправил Морейн. — Кое-что осталось.
— Как это понимать?
— Я рассчитал, что они меня отправят в каталажку, и потому сохранил несколько штук, чтобы было что почитать.
Дункан горестно вздохнул:
— Ну хватит, Сэм. Выкладывай. Морейн отрицательно повел головой.
— Почему ты скрываешь правду?
— Я хочу, чтобы ты выложил свои карты на стол раньше, чем это сделаю я.
— Не могу.
— Почему?
— Потому что не могу.
— Где Натали Раис?
— Под стражей.
— Ее вызвали в качестве свидетеля на заседание Большого жюри?
— Да.
Морейн облизал губы.
— Но был ли вызван в этом качестве еще кто-нибудь помимо тех лиц, о которых мне известно?
— Если тем самым ты хочешь осторожно выяснить насчет отца Натали Раис, — заметил Дункан, — то мы еще не обнаружили, где он скрывается, но сделаем это в ближайшее время.
— Если вы заставите его давать показания перед Большим жюри, — с расстановкой произнес Морейн, — то он будет в полном отчаянии. Элтон Раис в таком состоянии духа, что совершит какой-нибудь сумасбродный поступок, который нанесет непоправимый ущерб жизни его дочери.