– Обещаю, мы отыщем твой мешок, – сказала Этта, беря его за руку, чтобы чувствовать себя в темноте чуть увереннее.
На этот раз он умудрился не краснеть и не смущаться, точно она пригласила его на танец на деревенском лугу.
– И твой… этот самый… Граммофон, да? Тоже найдём. Ума не приложу зачем, но отыщем непременно.
Этта на миг снова насторожилась. Но потом, решив, что у неё больше нет повода не доверять ему, рассказала про подсказки, которые доктор Митили дала ей по телефону. Правда, доктор не обещала, что Этта отыщет таким образом и библиотеку, но других подсказок у девочки не было.
– А что будет, когда ты найдёшь источник магии? – спросил Альманах.
– Прочту заклинание.
– Зачем?
– Затем, что тогда чары разрушатся. Если на дом наложено какое-то заклятие, то наверняка оно как-то связано с тем, что все себя так странно ведут, правильно?
– И снять его с них будет достойным поступком.
– Ну да, пожалуй, – согласилась она. – Но, что важнее, я не хочу, чтобы мы сами под него попали.
Глава 8
Никаких дыр или брешей в стене Этта с Альманахом не нашли – и надежды, что новое жилище по их приходу будет благоухать ароматами скорой трапезы, тоже оказались бесплодны. Особняк был пуст, как и прежде, только теперь в нём стало ещё и темно, так что детям пришлось взять по подсвечнику. А очаг и плита на кухне так и оставались холодными. Более того, припасы в кладовке лежали ровно в том виде, в каком Альманах оставил их днём. Если в поместье имелись кухарка или повар, они явно манкировали своими обязанностями.
– Не понимаю, – покачала головой Этта, открыв кухонный шкаф и обнаружив впечатляющий набор кастрюль и сковородок. – Нас же должны кормить, правда?
– Может, предполагается, что слуги сами себе готовят? – Альманах осматривал коллекцию ножей и прочих кухонных инструментов, которые не показались бы неуместными в чемоданчике хирурга.
– А как же леди Симона, и лорд Найджел, и… Ой!
Она отскочила от камина, когда добрая порция сажи и пепла выпала из трубы, чуть не изгваздав её новое платье.
– Осторожнее, я слышал тут крыс, – усмехнулся Альманах. – Впрочем, если ты заорёшь с перепуга, сама их отпугнёшь.
– Я не боюсь крыс! – Этта состроила сердитую гримасу. Впрочем, перспектива, что её покусают крысы, ей тоже не улыбалась, так что она решила впредь шарить вокруг поосторожнее. – Теперь, когда ты сказал, я тоже слышу писк.
Альманах наклонил голову, прислушиваясь.
– По-моему, это не крысы. Скорее похоже на голоса… наверное, наверху кто-то разговаривает.
– Кто, например? – Этта прижалась ухом к ближайшей стене, гадая, что удастся узнать подслушиванием. – Хмм. Всего один голос, причём не взрослый. Мальчик…
Она с трудом подавила новый возглас удивления.
Альманах подскочил к ней и тоже припал ухом к стене.
– Что?
– Он говорит о нас! – прошептала она.
Навострив уши, они начали разбирать идущий сквозь стены шёпот.
– Этта… Альманах… Этта… Вы меня слышите? Меня хоть кто-нибудь слышит?
Девочка ахнула и отскочила.
– Он зовёт нас!
– Тсс! – Альманах закрыл глаза, мучительно вслушиваясь и стараясь определить источник звука. – Кажется, – прошептал он, сдвигаясь чуть влево, а потом чуть вправо, – ну, то есть, по-моему… хотя… да, уверен, звучит от… вот отсюда!
Он победно указал направление и открыл глаза.
– Камин? – спросила Этта, проследив, куда он тычет пальцем.
– Ага. Но что там делать, среди крыс?
– Есть только один способ выяснить. Эй! – завопила она, рупором приложив ладони ко рту и повернувшись к камину. – Я тебя слышу! Кто ты и что тебе нужно?
Хорошо, что она стояла на изрядном расстоянии от камина, потому что слова её вызвали целое извержение, внушительную лавину сажи. По кухне поплыли чёрные облака. Альманах торопливо закрыл ладонями рот, нос и глаза, заранее страдая от мысли, сколько им придётся убирать в кухне к возвращению загулявшей кухарки.
– Ой! – произнёс голос из камина – слабый, но внезапно чёткий и ясный. – Ты расчистила засор, но – ох, мамочки! – даже слишком хорошо.
Этта заморгала, прочищая глаза, и закашлялась, выкашливая золу из лёгких. Она так и ждала, что на гору холодных углей в камине выпрыгнет угольно-чёрный бесёнок, однако из трубы так никто и не появился.
– Где ты? – окликнул Альманах, становясь рядом с Эттой.
– В трубе, разумеется. Я Уго – Уго, трубочист. – В голосе его слышался какой-то нездешний акцент. – А вы – Этта и Альманах. Добро пожаловать? Да, да, вам тут рады.
В голосе Уго звучала странная нерешительность, которую Этта не знала как и толковать. Может, он сам не знает, что хочет сказать, или не в состоянии подобрать нужных слов?