7
Часа в четыре небольшой зал музея был переполнен. На сцене артист Королькевич, поэт Азаров, музыканты блокадного оркестра. И Фриц. Речь его не записал, но смысл помню хорошо. Он говорил об особой блокадной дружбе, о том духовном климате, который был в эту, казалось бы, ледяную эпоху. Чтобы не передавать слова речи приблизительно, процитирую письмо, полученное мною уже после выхода моей книги о блокадном радио. Поблагодарив автора, сказав, что не заслужил таких высоких слов, Фриц написал (я приведу его несколько искаженный русский язык без исправлений): "В конце концов мы все выполняли свой долг. Я же не виноват в том, что бомба меня не убила, что голод и цинга меня не выгнали из этого света... А остальное базировалось на сознании долга, на сознании того, что я нужен, что нужна моя маленькая лепта в большое дело победы, в общее дело нас всех. В самом деле в те трудные для меня дни, когда я лежал и ждал своего последнего вздоха, я до сих пор уверен, что я только потому не умер, потому что мне некогда было, я пережил, ибо не было времени, чтобы думать о болезни, о смерти".
На сцене сидели пожилые люди, смерти смотревшие в лицо. Но в том, что они собрались здесь вместе, что они так говорили, я видел и заслугу следопытов. Это был их общий праздник.
8
Фильм об искусстве блокадного Ленинграда, снятый кинодокументалистами ГДР, мы смотрели одновременно с Берггольц. Перед началом демонстрации фильма я подарил ей книгу, в которой была и ее фотография 1942 года. На этом снимке Ольга Федоровна - молодая, сильно исхудавшая, но красивая женщина. Фриц Фукс говорил, что в действительности она была еще красивей. Я сомневался, все-таки голод отразился на этом лице. Мне казалось, что в словах Фрица передано его отношение к Ольге Федоровне.
И вот теперь она, сильно постаревшая, больная женщина, смотрела на давние фотографии блокадных дней - их так немного сохранилось... В. Ходоренко, Я. Бабушкин и сразу два Фукса, разделенные десятилетиями. Ольга Федоровна оживленно комментировала эти снимки своим спутникам. А когда начался фильм, я смотрел не только на экран, но, порой, и на поэта блокадного города, легенду, жившую с нами рядом. Увидев, как на экране запечатлена встреча блокадных друзей, как разговаривают Фриц Фукс и Ольга Берггольц и, главное, как смотрит на эти кадры Ольга Федоровна, я снова вспомнил давнее - "Фрицушка" и сожаления Фрица, что фотография все-таки не передает всей красоты Ольги Федоровны.
Он конечно же, прав, подумал я. Он просто знал ее тогдашнюю, не отделимую, как и он, от коллективного блокадного подвига.
9
В канун 1942 года, в тяжелое, голодное время, на радио обсуждались планы очередных передач. Необходимо было сказать слова, которые поддержали бы ленинградцев. Ведь город жил без света, тепла. В холодных квартирах люди, оторванные друг от друга, теряли силы и веру. Выступить предстояло Ольге Берггольц.
У редакции контрпропаганды задача была иной. Фашисты знали о положении в городе, они кричали, что Ленинград вымрет с голоду, что он обречен. И вот немецкая редакция решила напомнить фашистскому солдату, что он уже четыре месяца стоит у стен города, что в рождественские дни он вынужден мерзнуть в окопах далеко от родного очага. Эта передача в форме письма немецкой женщины мужу на фронт была написана... Ольгой Берггольц и Фрицем Фуксом. "Помнишь ли ты, как пахло рождественское печенье, вспоминаешь ли ты весь этот смешанный аромат хвои, пряностей и ванили..." Никто из ленинградцев, конечно, не видел в те дни печенье. Но, пересилив себя, радиожурналисты писали это письмо. И читали его, превозмогая усталость, чтобы враг не понял, как ослабели авторы этого послания. И так же, превозмогая голодное головокружение, обращалась Берггольц к своим землякам в передаче, которая шла по городской сети. "Дорогие товарищи! Послезавтра мы будем встречать Новый год. Год тысяча девятьсот сорок второй. Еще никогда не было в Ленинграде такой новогодней ночи... Да, нам сейчас трудно... Но мы верим... нет, не верим - знаем - она будет! Ведь немцев отогнали от Москвы, ведь наши войска отбили обратно Тихвин. Победа придет, мы добьемся ее, и будет вновь в Ленинграде и тепло, и светло, и даже... весело".
До победы было еще больше трех лет. Еще целых два года продолжалась блокада. Но те, кто говорил в те дни о победе, те, кто верил в победу, - приближал ее.
10
Фотография из школьного музея - всего лишь один экспонат. И вот за этой фотографией - такая необычная судьба. Ведь Фриц Фукс, австрийский гражданин, награжденный медалью "За оборону Ленинграда", сродни тем героям-интербригадовцам из "Батальона Тельмана", которые сражались в республиканской Испании против фашизма. Вспоминаю слова О. Берггольц: "Никто не забыт и ничто не забыто". Это верно в главном. А чтобы стало действительно так, чтобы память сохранила и героическое и трагическое, и подвиги и беды - нужна такая работа, какую ведут многие школьники страны.