И самое удивительное для них - как охотно сдают крестьяне свои продукты...
Медленно вытягивается обоз за околицу, проходит час, два... И вдруг из чащи сухо и зло бьют автоматы. Уцелевшие конвойные и староста спасаются бегством. А обоз продолжает путь. Меняется разве самая малость - пункт назначения. Раньше - фашистский Невельский гарнизон, а теперь - Красная Армия. У деревни Голотища обоз передавался нашим войскам.
Казалось бы, в чем тут замешан староста Снегов, полезный человек "новой власти", и какая связь между нападением на обоз и тем, что Иван Иванович Снегов коротко перемолвился с пареньком в деревне - Сережей Спириденко?
- Так вот и начали мы со старостой "помогать" немцам, - говорит Сергей Степанович.
"Я от Руфы"
Новый поезд, теперь по боковой ветке уносил меня на юго-запад. Цель - город Осташков. Три фамилии в блокноте, адрес явки: "улица Советская, дом 17" и пароль: "Я от Руфы". Я развернул карту области, пометил ярко-красным Осташков и протянул линию к другим названиям из записной книжки Германа. Незаметно летело время. Добрый десяток сел вообще отсутствовал на новой карте. Пришлось вписать их отдельно. С этих пор любой собеседник подвергался экзамену по географии. Так рядом с новыми появились на карте названия старые.
Восемь вечера. Поезд стал притормаживать. Медленно выплывали и окунались во тьму фонари. Осташков. Я спросил у кого-то, как проехать на Советскую улицу. Объяснили очень подробно. А у меня отлегло от сердца. Значит, улица существует, я не зря поехал, доверившись записной книжке.
Советская, 29. Мне нужен дом семнадцатый. Отшагал километра два - № 5. Вернулся. И опешил. После дома 15 стояла каменная каланча. Девять вечера. Ни машин, ни прохожих. Тихо. Деревянные дома, палисады. Кое-где желтый свет окон. Снег скрипит под ногами. Подморозило. Я ходил, стучал в двери, окна, спрашивал, называл фамилию Андреева, номер дома... Никто ничего не знал.
Вместо явки пришлось остановиться в гостинице. Утром мне подсказали обратиться в паспортный стол. Андреева жила по новому адресу, но в этот день была на работе, в линейной амбулатории станции Осташков. Фамилия совпадала с фамилией хозяйки явочной квартиры. Имя с именем в пароле - Руфима. Соседи знали немногое: кажется, партизанила, ходят к ней школьники, а так живет одиноко. Вот, пожалуй, и все.
В поликлинике было на удивление малолюдно. Может, из-за субботы. "Андреева дежурит в лаборатории" - и мне показали на открытую дверь. Солнце, отражаясь от снега, прозрачно светлило комнату. Широкий лабораторный стол, пробирки, яркие блики на инструментах. И динамик в полную мощь. Худощавая в темном платье женщина сидела задумчиво, отрешенно. Из репродуктора - звуки маршей и торжественный голос местного диктора. Областной праздник. Поминали заслуги во время войны, партизанские рейды... Женщина медленно повернулась, спросила:
- Вы ко мне?
Я кивнул. И молчал, волнуясь. Глотнул с трудом и назвал пароль:
- "Я от Руфы".
Она как-то внутренне встрепенулась. Изменился взгляд. Словно стал зрячим, словно она только что увидела меня. Приподнялась навстречу встревоженно, напряженно:
- Меня зовут... это я... Андреева Руфима Григорьевна.
Мы сидели в тихой лаборатории. Курили "Беломор". Терпкий дым плавал под потолком и смахивался в дверях. Руфима Григорьевна по-девичьи сконфуженно удивлялась:
- Из Ленинграда? Специально ко мне? К нам?..
И я порадовался в душе той нечаянной удаче, что именно сегодня, в праздничный день, важен для нее знак внимания - вот такая встреча.
Потом мы ходили по городу. Она говорила.
- Замечательный был парень Гриша. Пулеметчик. Убили его...
Я молчал и боялся вспугнуть ее воспоминания о человеке, который, вероятно, был для нее родным.
В небольшой ее комнате, над приемником висит портрет милой девушки. Брови вразлет. Глаза. Какие глаза - глазищи! Перед щелчком затвора, видимо, она улыбалась. На фото не успел растаять и остался смех, только в глазах. Портрет очень красивой девушки. Почему же одна сейчас? И я боялся вопроса: вы очень любили Гришу?
Вместе мы смотрели факельное шествие пионеров к партизанскому обелиску. Руфима Григорьевна рассказывала о бригаде, о людях, с которыми воевала.
А вечером к ней пришли школьники. Принесли цветы, торт... Такие отглаженные, праздничные, внимательные. Мы познакомились - как товарищи, на равных.
Оказалось, что красные следопыты давно дружат с Андреевой. Это стало доброй традицией. А первыми нашли к ней дорогу следопыты старшего поколения, которые тоже уже окончили школу.