Каменья, как троны,
На нет под лесами сходили.
Гайдуцкие тропы
Меня высоко возводили.
И взял я в мечтанье
В часы своего восхожденья —
Прекрасное зданье
Сложить из камней преткновенья.
Навек. Чтобы оное
Зданье как надо служило.
Чтоб вечнозеленое
Древо с камнями дружило.
…Я думал избегнуть,
Я думал забыться и кануть,
Внизу у подножья
Оставить нелегкую память.
Но нет человеку
Спасения от человека.
Две тысячи метров
Над уровнем моря и века.
Копривштица
В Копривштице родился и похоронен
великий болгарский поэт Димчо Дебелянов.
Копривштица встает перед глазами
И летними, горячими холмами,
И зимним снегом на сыром ветру,
И пеньем птиц январских поутру.
Мне в январе в Копривштице не спится.
Округлая желтеет черепица
Сквозь моросящий утренний туман.
Есть у тумана к путанице склонность,
Он — как неосторожная влюбленность,
Как отрешенность и самообман.
Я выполнил завет — прийти к поэту,
Которого давно искал по свету
И наконец-то все-таки нашел.
Я так хочу быть на него похожим
На языке и схожем, и несхожем…
Его удел был легок и тяжел.
Здесь путь его когда-то начинался,
Здесь он нежданной музе подчинялся.
Ушел отсюда и сюда пришел.
Большие сосны смотрят исподлобья.
Я посетил старинное надгробье.
Мне легче стало.
Я его нашел.
Сейчас в Москве, наверно, много снега,
А здесь гремит булыжником телега,
Лошадка маленькая — цок-цок-цок.
Как у тебя, под окнами твоими,
Где тополя как будто в белом дыме,
Что ранний ветер с веток сдуть не смог.
С горы, где я живу, весь город видно,
Мне хорошо, но все-таки обидно,
Что не могу я сразу рассказать
О том, что вижу, и о том, что снится.
Вот так, в любви не в силах объясниться,
Не может человек двух слов связать.
Копривштица выходит из тумана,
Как будто из старинного романа
Гравюра знаменитого письма,
Чернея на легчайшем белом фоне…
А воробей, присевший на балконе,
Все облетевший ветви и дома,
Как жизнь сама — пиши иль не пиши, —
Чирикает, как хочет, от души.
Старые церкви
Я вовсе не Божий угодник.
Но даже в немногих словах
Хочу рассказать я сегодня
О старых болгарских церквах.
Я к ним подходил,
к обветшалым,
И был удивлен неспроста
Их ростом,
приземисто-малым,
И маковками без креста.
Иная с крестом —
но оградой,
Как надо б,
не окружена.
И кажется с первого взгляда
Невзрачным домишком она.
У них необычная слава.
Их навзничь валили бои.
Болгарам пророки ислама
Внушали каноны свои.
Постройку церквей запрещали.
Сносили.
Расплатой стращали.
А церкви нет-нет и рождались.
Но, чтоб сохранить высоту,
Они в глубину зарывались,
В земную,
в родимую ту.
Церквушки невидные эти,
Две трети тая под землей,
Казались пониже мечетей,
А были повыше иной.
В тиши векового предела
Я думал о святости ран,
О душах,
что выбить из тела
Не смог никакой ятаган.