Был я ровней снеговому рассвету,
Современником сырому закату.
Стал я тих, как подражанье поэту,
Мной написанному где-то когда-то.
Надо вспомнить, обязательно вспомнить,
Как входил, сутулясь нелицемерно,
В пустоту чужих заполненных комнат.
Наследить боясь… как выглядел скверно.
Быть поэтом невозможно и стыдно —
Не с цезурой лепеча, а с запинкой,
Долг тому, кто выручал тебя сытно,
Возвращать, как сумасшедший, — снежинкой.
Надо вспомнить, обязательно вспомнить
Клятву юности — не падать, не плакать.
Старой рифмой не гнушаясь, исполнить,
Оправдать свою любимую слякоть.
Надо вспомнить, что завещано метром,
Поглощенным подземельною высью,
Где души его, пронизанной ветром,
Семантически касаются листья.
Озаренье
Приближаются чудные вести
О еще незнакомых путях.
Ты колеблешься, точно созвездья
В расцветающих южных ночах.
А кругом — уходящего снега
Чуть запавшие в душу следы
Уступают места для побега,
Для расцвета и чистой воды.
Я стою пред тобой в озаренье,
И лицо твое в отблеске дня
Из куста нерасцветшей сирени
Так цветуще глядит на меня.
«Я понял жизнь свою как жизнь людей…»
Не хотел он понять, с мальчишек
Я понял жизнь свою как жизнь людей
(Часы отшельничества понял тоже),
И догадался, что она лютей,
Нежней, чем думал, и на все похожа.
И во внезапной схожести с людьми
Открыл такое счастье единенья,
Что защемило сердце от любви,
Любви, похожей на благодаренье.
Ко мне приблизилась моя звезда…
И многое открылось мне тогда.
«Последнюю ласку…»
Последнюю ласку,
посмертную маску
Уже от лица отнимают.
Какую расскажут волшебную сказку —
Не ведают, не понимают.
Лицо в ожиданье,
как в первом свиданье,
Лицо в напряжении слуха.
И снится, и снится все то,
что явиться
К нам может при помощи духа.
Так веянье смерти проходит
над нами,
Вполне увлеченными снами.
Так горькие руки сжимаются
в муке,
Тая обреченное пламя.
«Ей снится крылатый стреноженный конь…»
Ей снится крылатый стреноженный конь
И нежная чья-то ладонь.
И от этого сна пробудиться она
Все не может, от этого сна.
Ей снится лежащий у ног богатырь.
И замок. И снег. И снегирь.
И от этого сна пробудиться она
Все не может, от этого сна.
Ей снится турнир и бряцание лат.
Перчатка. И брошенный взгляд.
Но от этого сна пробудиться она
Все не может, от этого сна.
Но — и рыцарь и мальчик — один человек
Улетел словно в будущий век.
Потому что она пробудиться от сна
Все не может, от этого сна.
Звонок
Если смерть — это сон бесконечный,
Сновидения белой кости,
Да приснится и день этот млечный
В пятнах зелени, свежей почти.
Я хотел позвонить в прожитое,
В телефонную будку войдя,
Чтоб услышать, задумчиво стоя,
В трубке голос под шорох дождя.
Затвориться от нынешней шири
И спросить у того, что прошло:
«Что там нового в канувшем мире?»
Мертвый голос ответил: «Алло».