Был сон еще: я верил в Бога
И разуверился однажды.
И пролегла моя дорога
Полями голода и жажды.
Но, причащаясь молча телу
И крови жертвенной Господней,
Любому кланяясь уделу,
Я сердцем сыт и всех свободней.
Я не был в Иерусалиме
И вовсе, может быть, не буду.
Но Купины неопалимей
Мой сон, что я свидетель Чуду.
Осенние листья
Невыносимое лето,
Серая, серая муть…
Призрачна, полуодета,
Падает осень на грудь.
И ее так обнимаешь,
Как невозможно обнять.
Кажется — не понимаешь.
Кажется — и не понять.
Руки в рояль окунала,
Взбрасывала, и опять
Кажется — не понимала.
Кажется — и не понять.
Кажется, о Марианна,
В этом последнем тангó
Сны, как руины Руана,
А не романа Гюго.
Так эти падают листья,
Рушатся, а тополя
Черные, все золотистей
Или нежней янтаря…
И так пронзительно строго
Каменный замер Орфей,
В музыке Оскара Строка
Слышащий эхо своей.
И так мучительно грустен
Мраморный этот сюжет,
Мучимый не захолустьем
Парка, а патиной лет.
Но просияли ж из окон
Стекла свечами дворца,
Твой золотящийся локон
Тронувшие у лица.
Это последнее тáнго.
Это последний роман.
(…Это над водами Ганга
Русских гусей караван…)
Это мой голос осенний
Возле любимой руки,
Как над Невой и над Сеной
Музыка ради реки…
Руки в рояль окунала,
Взбрасывала и опять
Осени не понимала.
Осени и не понять.
Ливень
Какая радость в мире без надежд
И без мечты — увидеть летний ливень!..
Вскипает под окном тропинка, пузыри
Бушуют, лопаясь, трава седеет.
А вскинешь голову — там, замутясь,
Качает небо сосны строевые
И среди них особенно одну,
Чья схожа с лирой золотой вершина.
Какая радость в мире без надежд
И без любви, без службы, наконец-то,
Увидеть град и градину поймать,
Как жизнь тому назад пропавшее мгновенье.
Когда дымится ливнем подоконник,
А гром раскалывает корпуса,
Как хрусталем набитые буфеты…
Откатывается, стихая где-то,
И исчезает, молнии сложив.
Какая радость градину поймать
И с тайным ужасом следить, как тает
Давно уже растаявшая жизнь,
Хоть тайны в этом нет ни для кого,
Кроме тебя…
Озоном пахнет, воском,
Сырой землей… Как сладко моросит
Тебе окно о том, что ты не нужен.
Полнолунье
Я живу на другой планете.
Надо мной другие созвездья
Так пугающе, непривычно
Близко движутся… Но как мало
У меня ночей и ландшафта
Гипнотически голубого.
Скоро, скоро мне улетать.
Это здесь говорят мне люди:
«Наконец-то ты прилетел!
Как живешь ты с мечтой о чуде
Там, где есть у всего предел?»
«Что вы, что вы, — я отвечаю. —
Там, за вечностью, в тех часах
Я давно уже не мечтаю
И не знаю о чудесах.
А у вас разве нет предела?»
«Нет, конечно». — «А мера есть?» —
«Мера — это душа и тело,
Мысль и разум, останься здесь!»