Голубая дверь закрылась за доктором Майерс, но Дина еще долго сидела в комнатке, размышляя над ее словами.
***
Май принес с собой пышное цветение рододендронов и глициний, мерное жужжание пчел и водопады зеленоватой березовой пыльцы. Густые облака, вобравшие в себя глубокую синеву неба, казались огромными сверкающими моллюсками, тяжело плывущими в потоках воздушных течений. Грозы сменялись жаркими днями и вновь возвращались, неся с собой пелену дождей.
Пришла пора последних экзаменов. Скоро они назовут себя врачами. Пусть неопытными, но все же врачами. Дина криво улыбнулась сама себе, проходя под ярко-зелеными плетьми березы, тяжелыми от многочисленных сережек. Чем больше она узнавала, тем больше понимала, насколько ничтожны эти знания перед чудом человеческого тела, потрясающего своей мощью и уязвимостью. Наука казалась переливающимся мыльным пузырем, блестящим, но бесполезным.
С дорожки у корпуса кафедры психологии раздавались взволнованные голоса. Проходя мимо, Дина увидела группу студенток, столпившихся над сокурсницей, сидящей на траве и цепляющейся за горло в попытке вдохнуть. Подружки бестолково толклись вокруг, причитая и охая, попеременно протягивая сидящей разноцветные бутылки воды. Дина с досадой цокнула языком и решительно направилась к ним. Задыхающаяся девушка была бледна, как стена, в глазах застыла паника. Дина присела около нее на корточки.
— Что случилось? — громко спросила Дина.
— Мы пригласили Элен пробежаться с нами...
— Господи, мне дурно! Кто-нибудь вызвал ей скорую помощь?
— … вдруг начала задыхаться, и...
— Она умирает!
Студентки кричали, перебивая друг друга.
Пострадавшая продолжала со свистом втягивать в себя воздух, губы отдавали синевой.
— Так, стоп! — рявкнула Дина, и вставая, махнула на девушек рукой, будто отгоняя стаю докучливых ворон. — Отойдите назад и заткнитесь! Это лишь астматический приступ, никто здесь не умирает! От вашего квохтания ей становится только хуже! Лучше позвоните, наконец, в скорую, и дайте четкие координаты, где нас искать!
Она вновь присела и, взяв девушку за руки, осторожно отвела от шеи и расстегнула две верхние пуговицы ее рубашки.
— Успокойся, Эллен. Ты не умираешь. Дыши медленно, — тихо и ровно проговорила Дина, — сейчас приедет доктор, сделает тебе укол, и все пройдет. А пока что слушай мой голос и не паникуй.
Студентка смотрела в глаза Дины, дыхание оставалось частым и неглубоким, но из глаз постепенно исчезал страх, она расслабилась.
— Раньше такое случалось?
Эллен отрицательно качнула головой.
— Думаю, у тебя сенная лихорадка, в этом парке не цветут разве что камни, — подмигнула Дина.
Девушка слабо улыбнулась в ответ. Гравий дорожки заскрипел под шагами сотрудников скорой помощи. Дина поднялась, и, кивнув на прощание Эллен, направилась в сторону корпуса. Она шла и улыбалась собственным мыслям. Когда находишь свое место в мире, душа расправляет крылья.
Два года работы в больнице остались в памяти чередой бесконечных лиц, грохотом каталок и тяжелым запахом лекарственных смесей и прогорклой крови. Человек привыкает ко всему — картины страданий и смерти становятся обыденностью, невидимой составляющей вселенной. Это помогает не сойти с ума, не выжечь себе душу, но вырастить защитную броню. Тонкое искусство состоит в том, чтобы не дать этой оболочке сомкнуться над головой, окончательно отъединяя от пульса живого мира.
— Доктор Эванс!
Монотонный голос из динамика утопал в больничном шуме. Иногда Дина резко подскакивала с кровати среди ночи, ей казалось, будто она уснула в ординаторской и пропустила вызов.
— Доктор Эванс! В приемный покой!
Дина взглянула на часы. Стрелки показывали три. Скоро смена закончится. Можно будет, наконец, сбросить обувь и вытянуть ноги на диванчике в комнате сестер. Посидеть в тишине несколько минут перед тем, как пешком отправиться домой по рассветным улицам города. Дина, поморщившись, сделала обжигающий глоток и поставила чашку на стол. Закон подлости — стоит заварить себе кофе, как тут же обязательно приходится бежать, а по возвращении остывшую коричневую жижу можно будет лишь выплеснуть в раковину.
С минуты на минуту она ждала прибытия тяжелого пациента, голос парамедика из телефонной трубки мешался с городским шумом и воем сирен. В ночном клубе произошла стычка, нападавший оказался вооружен. Дежурный хирург Дженкинс уже спустился к дверям, чтобы встретить больного.
Пластиковые панели коридоров отражали свет неярких ночных ламп. Он казался дрожащим, зеленоватым, будто под покровом ночи госпиталь погрузился на дно океана.