Со временем Таккеру стало казаться, что в составе “Крепости” не десять, а как минимум семнадцать человек. Все были до того разными, что Гарсиа удивлялся, как они до сих пор умудрялись находить общий язык. Теперь он напрягался каждый раз, когда один нечаянно подходил вплотную к секретной теме, болезненной для другого. В итоге все неизменно разрешалось само собой, ведь осознанно ранить друг друга не хотел никто.
У “Крепости” была еще одна проблема. Проблему звали Джереми Л. Сайхем, за него Так беспокоился больше всех, злился на себя за это, но перестать думать о беловолосом не мог. С последней ссоры Таккер и Джереми не сказали друг другу ни слова, Гарсиа строго-настрого запретил парням рассказывать о том, кто именно вытащил Сайхема из ледяных когтей стихии. Впрочем, тот ни разу не поинтересовался подробностями того случая, но как раз этому Таккер не удивлялся, подобное поведение вполне укладывалось в характер вожака. А вот остальное вселяло тревогу.
Джереми не отвечал на сообщения, пропустил выходные, чего раньше не позволял себе никогда. Он окончательно перестал улыбаться, часто говорил сам с собой, в глазах появилось новое выражение, будто он балансировал на грани между двумя мирами, полностью не принадлежа ни одному из них. На попытки друзей расшевелить его Джереми отвечал равнодушием, граничащем с апатией. Это не имело ничего общего с жестоким, острым на язык парнем, который никому не давал спуску и любил пустить пыль в глаза. Вместо обычного безжалостного ехидства в словах Сайхема все чаще сквозила тихая горечь.
Парни понимали, что изначальная красивая мечта о собственном анклаве рассыпалась в пыль, однако продолжали держаться вместе. Так было гораздо легче справляться с тяжёлыми мыслями и неизвестностью, что ждала впереди. Они находились бок о бок так долго, видели друг друга в депрессии, ярости и приступах бесшабашного веселья, когда казалось, что все на свете преодолимо, стоит лишь захотеть… “Крепость” состояла из десяти, потеря любого пробила бы в ней кровавую болезненную дыру. Потому состояние Джереми волновало не только Таккера, но и остальных.
— Может, он думает, что мы ненавидим его? — тихонько предположил Пит, — Ну, за то, что у нас не получилось?
Таккер оглянулся на галерею. С улицы доносились вопли и смех: там играли в снежки, две наскоро поднятые с помощью дара снежные стены выполняли роль фортов. Сайхема среди играющих не было, он сидел у дальней арки, глядя на шумящий внизу поток ледяной воды.
— Кто знает, что у этого балбеса в голове, — проворчал Таккер, разливая чай, — и бесполезно спрашивать, нарвешься на... “Тот Самый Взгляд”, — закончили они хором, и невольно рассмеялись.
К костру подошел Патрик, стащил верхнюю одежду, вытряхивая забившиеся внутрь снежные комья, и растянул свитер над огнем.
— Копченого захотелось? — фыркнул Так, глядя на парящую в воздухе вещь, от которой повалил пар.
— Лучше копченый, чем мокрый, — рассудительно ответил Пат, однако поднял свитер повыше.
Он уселся на корточки и задумчиво почесал подбородок.
— Что делать будем?
Таккер пожал плечами.
— Может, спросим у школьного психолога? — нерешительно предложил Пит, — осторожно, чтобы она не догадалась, о чем речь…
Гарсиа поморщился и устало потер руками лицо. Щеки обросли неровной жгучей щетиной, Дик обещал принести новую пачку бритв, но все время забывал.
— По-моему, тут нужен не психолог, а хороший хук слева… Может, хоть это вывело бы Джера из транса...
— Кажется, я знаю, что может вывести его из транса, — сказал Патрик, бросив взгляд на Таккера.
Тот подскочил, схватил его за руку и прошипел:
— Не смей, слышишь?! Даже не думай, вы же дали мне клятву!
Патрик свел брови, легко сбросил его ладонь и повысил голос:
— Я готов нарушить ее, если это поможет! Все мы иногда корчим из себя статуи с надгробий, но, черт возьми, это уж слишком! — закончил Патрик, кивая на застывший силуэт в конце галереи.
Таккер взвился на ноги, но Пат обошел его и решительно направился к Сайхему.
— Идиот! — взвыл Таккер, рукой подхватив падающий свитер за мгновение до того, как тот рухнул в костер.
Питер вышел на улицу, Таккер же напряженно сидел у жаровни, пытаясь заставить себя не смотреть на две фигуры, выделяющиеся на фоне белой панорамы за арками. Лица Сайхема не было видно, Патрик что-то говорил ему, указывая рукой в сторону заснеженного русла.
Гарсиа надоело сражаться с самим собой, он обошел костер, подбросив в него веток и уселся спиной к коридору, обхватив руками колени.
Угли оставляли в глазах яркие зайчики, поленья рассыпались, таяли, отдавая жизнь жару костра. Таккер следил за тем, как в огне бесшумно рушится очередная пепельная крепость. Раздались тихие шаги. Джереми молча подошел и сел напротив.