— Все умеют рисовать, — упрямо тряхнула локонами Эбби, — ты просто не пробовал!
— Ладно, — фыркнул Тайлер, — а ты что нарисуешь для меня?
Эбби задумчиво пощипала уголок запаянной пленки.
— Я нарисую себя. Вот тут, сбоку, чтобы ты не видел, — лукаво высунув язычок, девочка спряталась за упаковкой.
Динозавр получился неожиданно большим, хвост пришлось поместить на соседнюю пленку. Эбби периодически выглядывала и одобрительно комментировала творение Хупера. Он успел пририсовать чудищу три толстых ноги, когда дверь с грохотом врезалась в стену. Посреди комнаты стояла Таня, лицо раскраснелось от бега. Отборный русский мат отразился от стен, подскочив к дивану, блондинка отпихнула Тайлера. Шлепнувшись на колени, она подползла к застывшей от удивления Эбби и прижала ее к груди.
— Кретин! — выдохнула она наконец, — какого хрена ты не сказал, что она у тебя?! Мы уже черт знает что подумали! Звони Джеффу! Повезло, что не успели Дине сообщить, она бы с ума сошла!
Тайлер поспешно схватил телефон. Когда взволнованные голоса стихли, а мобильник вернулся в карман, Эбби тихонько сказала:
— Я не хотела никого пугать. Честное слово! Ты заберешь меня теперь, Таня?
— Заберу, — кивнула та.
— Мне нельзя... здесь?.. — поникла девочка.
— Конечно, можно, глупенькая, — усмехнулась Таня, — просто предупреждай в следующий раз, когда идешь навещать друзей. А сейчас пора обедать, после пробежек по снегу, которые вы нам устроили, все голодные, как черти!
Застегивая куртку на Эбби, Таня обернулась и призывно махнула рукой.
— Эй, Хупер, давай с нами! На обед отбивные с рисом!
Он улыбнулся и отрицательно покачал головой. Эбби вырвалась из Таниных рук, Тайлер подхватил ее на руки, и девочка изо всех сил стиснула его шею.
— Я тебя люблю, — прошептала она в ухо, и чмокнув ошарашенного Тайлера в щеку, спрыгнула на пол.
Он закрыл за ними дверь и вернувшись в гостиную, увидел рисунок Эбби. На покрытой цветами поляне стояли, держась за руки, три человечка. У одного были длинные волосы, на ногу другого опиралось что-то, похожее на винтовку, а в середине стояла сама Эбби в длинном платье, короне и с крылышками. Тайлер наклонился к дивану и аккуратно дорисовал динозавру четвертую ногу.
***
Их было не десять, а одиннадцать. Это было единственным, о чем умолчал Джереми. Почему-то взять на себя убийство туриста оказалось проще, чем упомянуть о Ноэль. Смерть двух человек не ужаснула агента, как и пожар, во всяком случае, он ничем не показал этого, лишь повторив фразу о неизбежных потерях. О корове, как о совершенной мелочи, Фернандес не упоминал вовсе, но если бы он и задал вопрос, Сайхем не смог бы на него ответить. О том, чьих рук это дело, он и сам не имел понятия.
Фернандес стал прежним, Джерри словно вновь подключили к источнику яркой и горячей чистой энергии. Разговоры с Луисом были похожи на невесомые россыпи летящих мыльных пузырей, такие же искрящиеся и легкие, а иногда — на медленные волны закатного моря, раз за разом смывающие с берега острые камни, принося на их место светлый мягкий песок.
Но это длилось недолго.
Фернандес расспрашивал Джерри о “Крепости” и особенно о семействе Эванс, с каждой фразой Сайхем ощущал, как центр внимания Луиса смещается, ускользает от него, рассеивается, как отраженный свет. Джереми не раз пытался сменить тему, но опытный агент легко возвращал разговор к занимающим его вещам. Рассказывая о девчонке, Сайхем видел в глазах Луиса жгучий интерес, но направлен он был не на него. От этого слова словно застревали в глотке битым стеклом, но Фернандес неумолимо продолжал выжимать его досуха, не замечая или не желая замечать реакции.
За окном кухни Сайхемов спускались сумерки, на столе стояли две початые банки пива.
— Ты должен убедить своих парней довериться мне.
Джереми поджал губы и опустил взгляд. Эта тема тоже была болезненной.
— Зачем втягивать их? Разве тебе недостаточно меня одного?
Луис поднял бровь и откинулся на спинку стула. Он делал так всегда, когда был недоволен ответом: отстранялся. Казалось, еще немного — и от его ладони по столу расползутся узоры колючего инея.
— Недальновидность — неважное свойство для того, кто считает себя лидером.
Едкие слова хлестнули бичом. Джереми стиснул зубы. Неужели и он сам точно так же обращался с другими? Бил по больному? Память тут же услужливо подбросила десяток картин.
— Сейчас все в твоих руках, и ты должен принимать взрослые решения, Джерри, — продолжал Луис, небрежно покачивая блестящую красную жестянку пальцами. — Но если я требую от тебя слишком многого, скажи…
— Нет, — поднял глаза Сайхем и, вздохнув, сказал: — ты прав. Нет иного выбора. Я соберу их и заставлю выслушать нас.