– Ты так дырку протрешь, – усмехнулся отчим и забрал у меня тарелку.
– Мила, тебе всего семнадцать. Мы волнуемся, – мягко и заботливо произнесла мама. Два слова, и моя оборона пала смертью отважных папуасов. Бли-и-ин!
Я могу быть какой угодно странной, с непонятными увлечениями, весёлым интровертом – если такие вообще существуют, я же есть. Но я никогда не была неблагодарной. Я знаю, как много эти два человека сделали, чтобы я поехала учиться в Америку, и не могу заставить их волноваться. Отстой, короче.
– Три года прошло. Вы оба выросли, уверен, ваши отношения наладятся, - попытался успокоить отчим. Успокоение его слабая сторона.
– Какие отношения? – искренне хмыкнула я, смотря в такие же зелёные, только чуть светлее, глаза. Отчим рассмеялся и взлохматил мои волосы. – Наши «отношения», – я изобразила жирные кавычки, – длились полгода. И мы все прекрасно помним, чем они закончились.
Мама поднялась и убила во мне всё недовольство одним своим поцелуем в макушку.
– Всегда ты так, – буркнула и, махнув Олегу, пошла наверх, продолжая бубнить.
– Ты уверена, что тебе её не подкинули? – донеслось мне вслед. Улыбнулась и закрылась в своей комнате. Пнула гитару в углу, сразу спохватилась и погладила гриф. Любовь к музыке – это у нас семейное, только я решила связать свою жизнь с гуманитарными науками и поступила на Факультет свободных искусств, пока не определившись со специальностью, но это можно сделать к началу второго курса. Восемьдесят направлений – попробуй выбрать.
Достала телефон из заднего кармана шорт и набрала Дашу.
– Меня отправляют жить к Максу, – выпалила сразу, только расслышав знакомое «Да».
Минутная пауза. Слышу, как жужжит Дашкин процессор в голове, и даю подсказку:
– Макс Градов, мой сводный брат.
– Оу, – подруга протяжно выдыхает. – Он жив?
– Дура, – беззлобно ругаю.
– Прости. Просто столько лет прошло… он же даже ни разу не появился после отъезда.
– Три года, – напоминаю и грызу карандаш похлеще бобров со стажем, хоть плотину строй.
– Ну, отлично. Он вырос, наверняка пользуется бешеной популярностью у девчонок, играет на Бродвее и вообще всегда был лапочкой…
– Э-э-э! – притормозила размечтавшуюся подругу. От удивления даже села.
– Ты чё, мать! Это же говнюк Макс Градов. Он мне клок волос отрезал, полголовы зеленкой выкрасил, а ногти гуталином намазал, пока я спала.
Даша хрюкнула, но смех сдержала, вспоминая мою новую модную мальчишескую стрижку. Да, я её тоже помнила, как и весь ржущий класс.
– Нечего так крепко спать, – отмахнулась подруга. Моя челюсть упала на кровать.
– Он выкинул меня с балкона, и я шею себе сломала. Месяц в больнице и полгода в бандаже! – Меня даже тряхнуло. До сих пор страшно вспомнить.
– Странно, что не убил, – искренне удивилась эта подруга, черти откуси ей нос!
Я возмущенно засопела.
– Послушай, давай на чистоту, – начала Даша. Ой, не нравится мне её тон. Совсем не нравится. – Ты парню даже шанса не дала с тобой подружиться. Это ты объявила ему войну, потому что была не в силах смириться со смертью отца. А свадьбу матери посчитала предательством. Ты с первых дней приняла в штыки обоих мужчин…
– Ну ладно тебе. С Олегом у нас давно всё тип-топ, – попробовала оправдаться, но задней стенкой травмированного мозга понимаю, что Даша права.
– А Макс, он же мужчина, – продолжала распекать меня Дарья Ивановна. – Он просто принял предложенные правила и выживал в новых для него условиях, как мог. Ты о парне вообще подумала? Его мать, в отличие от твоего отца, живая и здоровая. И не будем забывать, что падение с балкона было случайностью.
Я устыдилась. Жутко устыдилась, но навороченного назад не разворотишь.
– Я буду душкой, – миролюбиво протянула в ответ, искренне в это веря. – Пороюсь в интернете, посмотрю, что пишут пресса и фаны Градова, поспрашиваю предков. Подарю сувенир в знак примирения и буду само очарование.
– Ладно, очарование. Мне на подготовительные пора. Когда улетаешь?
– Через неделю.
– Придёшь с ночёвкой?
– Конечно! Скажи папе, пусть готовит свои шашлыки.
Дашка усмехнулась.
– Ага, передам. Ну всё, до вечера.
– До вечера.
Максим