«А почему бы нет?» — ты смотришь в мои смеющиеся глаза.
«Почему бы нет?» — соглашаюсь.
И вот мы уже топчемся на месте, и, наверное, это мало похоже на вальс, но ты кружишь меня… И смысл не в том, чтобы поразить мое воображение мастерством первоклассного танцора… Смысл только в объятиях. И финальном поцелуе.
Под лучами заходящего солнца, красным диском тонущего за горизонтом.
Ливень, улица, редкие машины, запотевшие витрины магазинов, прячущиеся под зонтами одинокие прохожие. Мы промокли до нитки. Ничто не предвещало грозы и сумасшедшего божественного душа. Ты тянешь меня за собой — я спотыкаюсь. Сломался каблук.
«К черту!» — командуешь ты, кивая на босоножки.
«К черту!» — соглашаюсь, скидывая ненужную больше обувь.
Ты подхватываешь меня на руки, и словно рыцарь в изрядно помятых и мокрых доспехах бережно несешь домой. Но останавливаешься посреди площади. Закидываешь голову к хмурому небу. Капли бьют по твоему лицу, стекая ручейками по щекам, по шее… Откуда-то доносится та самая мелодия, что звучала только для нас на пирсе.
«Ты позволишь?»
«Конечно!»
Танго под дождем… Я не касаюсь ногами узорной плитки, ты уверенно ведешь, и мы определенно неплохо смотримся — двое сумасшедших.
Шикарный отель, пальмы, замысловатые коктейли, живой оркестр, южная непроглядная ночь, убиваемая мощной искусственной подсветкой, так много людей, но их для нас не существует — они фон, столь необходимый для атмосферы праздника.
Гипертрофированно голубая вода в бассейне… Музыканты как будто специально для нас исполняют нашу песню.
«Давай?» — с шальным блеском в глазах предлагаешь ты.
«Давай!» — соглашаюсь, отчаянно кивая.
И как есть… В одежде…
Идем на дно, в тесном объятии, захлебываясь поцелуем. Отталкиваемся ногами, всплываем, жадно хватаем воздух, смотрим друг на друга… Вдох!
Можно ли кружиться в танце под водой?
Да.
Огромная сцена, тяжеловесный занавес, свет софитов, пустой зал. Откуда-то доносится скрипучий звук патефона, и всё тот же голос рассказывает нам о том, что в мечтах возможно все.
Поэтому мы танцуем. Не спеша, чувственно, вплотную соприкасаясь разгоряченными телами. Я закидываю ногу тебе на талию, ты подхватываешь меня… И кажется, что время остановилось… А еще мне кажется, что мы можем победить в каких-нибудь соревнованиях. Я даже вижу, как жюри выставляет нам сплошные «десятки».
«Фантазерка!» — усмехаешься ты, отклоняясь назад. Твои руки покоятся на моей талии, а для меня нет ничего удобнее твоих бедер. Обнимаю тебя ногами, изучаю до нюансов знакомое лицо.
Касаюсь кончиками пальцев твоих прикрытых век, наклоняюсь и дотрагиваюсь невинно своими губами твоих.
«Фантазерка», — соглашаюсь привычно.
«Моя мечтательница», — добавляешь ты.
Не отвечаю. Потому что мы оба знаем ответ…
Твоя.
Давай пошепчемся немного — я открою тебе парочку безыскусных секретов. В них нет никакой ценности, но я знаю… Знаю, ты с улыбкой выслушаешь их, обнимешь крепче, проведешь ладонью по моей щеке и скажешь: «Как же хорошо с тобой».
Когда мы целуемся, я всегда прикрываю глаза.
Когда мы целуемся, у меня всегда кружится голова.
Когда мы целуемся, я не сомневаюсь в одной простой истине…
Если и есть Любовь, то она сейчас сидит где-то рядышком и любуется нами.
Нет слов
Нет слов.
А раньше были.
Остро отточенные — вены режущие, сердце насквозь пробивающие, лезвием строк нутро вспарывающие. Томной лаской по коже скользящие, нежно по ключицам гладящие, воздушно губ касающиеся.
Нет слов.
А раньше в голове звенели.
Вызывая вихрь эмоций, бурю мыслей, цунами идей.
Нет слов.
И горько думать о том, что их — таких — уже и не будет.
Осталась боль — тупая, ноющая, червоточинами душу разъедающая.
И хочется спрятаться в том самом месте, что находится за гранью реальности где-то на стыке с вечностью. Пересчитать по пальцам хорошее и вычистить, вымести, как сор, плохое. Освободиться от наносного, избавиться от надуманного — выдохнуть и вдохнуть полной грудью.
Поверить снова в свои же собственные фантазии — оставить их на бумаге. Уж как получится, но честно. И если мучиться, то драмой не своей, а тех, кто может рассказать за тебя.