Я инстинктивно принимаюсь дышать осторожно, словно звереныш, которого после паники оглушило столь безумным страхом, что полностью пропал пульс.
У Яна Нечаева особенный запах. Я знаю его. Могла бы определить из десятков других. Даже примесь пота и крови не разбавляют его концентрацию. Он сам по себе насыщенный, терпкий и соленый. Дерзкий, смелый и агрессивный. Захватывающий, будоражащий и головокружительный.
В висках начинает бомбить. И едва я отмечаю разгромное возвращение пульса, сердце вспоминает о своей функции и разворачивает за моей грудиной феерический шабаш.
– Что это? – протягивает Нечаев.
В хриплом голосе улавливается неподдельное удивление. Он настолько растерян какими-то выводами, что, вразрез со своей реактивностью, вдруг становится заторможенным.
Я откидываю голову и упираюсь затылком в кафель. Прижимаю к нему и трясущиеся ладони. Только после этого осмеливаюсь открыть глаза. И вроде как смотреть на его торс нет возможности, но и вида растрепанных мокрых волос хватает, чтобы в моем животе закрутилась очередная воронка. С него капает – вода и кровь. Влага сочится по острым скулам, по ставшему квадратным от напряжения подбородку, по приоткрытым покрасневшим губам… Пламя в груди разгорается. Со стремительным движением крови по венам меня настигает дурманящее опьянение.
И мой взгляд, вырываясь из-под контроля, принимается метаться.
Вниз. В сердце вспышка. Легкие в тиски.
Вверх. Глаза в глаза – прыжок в бездну. Без предварительного вдоха с головой. Свободное падение.
Вниз… Впиваюсь зубами в губы, чтобы сдержать невесть отчего поднявшийся стон.
– Ю… – выдыхает Ян, наклоняясь.
Взгляд, дыхание, запах, жар – всего этого становится критически много. Я спохватываюсь. Отталкиваясь от стены, пытаюсь юркнуть в сторону двери. Но он не пускает – выставляя руку, преграждает путь и валится на меня, словно гора. Взвизгнув, упираюсь ладонями ему в грудь. И сразу же мне становится еще хуже.
Знайте, что когда человек сгорает заживо, его тело бьют конвульсии.
Со мной явно что-то катастрофическое происходит… И Яна это тоже поражает, словно электричество. Едва я касаюсь, его горячая грудная клетка дергается, сжимается и яростно расширяется. Он издает стон, но его перекрывает мой вскрик. Сворачивая обожженные ладони, выдвигаю между нами локти. Судорожно хватая воздух, намереваюсь его оттолкнуть.
– Что это, Ю? – частит Ян рвано. – Что это?
Он настойчив. Как раньше, свирепо прет напролом.
Я понимаю, что должна ответить, иначе он просто не отстанет.
– Что? Что именно?
– Ты подаешь странные знаки… – рубит задушенно. – Смешанные сигналы, Ю… Я… Блядь… Скажи что-то, потому что я в ахуе… У меня вытек мозг… Я тебя… Я тебя сейчас…
А потом… Происходит крайне дикая вещь… Лизнув мои губы, Ян меня кусает.
Истерично завизжав, яростно толкаю его в грудь. Отскакиваю в сторону и застываю. Сил нет ни выдерживать тот сумасшедший взгляд, которым он меня преследует, ни разорвать этот контакт.
Мои губы мокрые. Мокрые. От его слюны. Это шокирует. Тотально.
Но…
Более ужасающим является возникающее желание облизаться, чтобы снять языком его вкус. Ощутить. Распробовать.
Что?!
Боже…
Откуда это?!
Из глаз выливаются слезы. Я плачу. Захлебываюсь рыданиями от того, что чувствую.
Это чудовищно!
Отрывисто всхлипывая, сердито убираю влагу с губ рукавом ветровки.
Ян ничего не говорит. Поиграв желваками, дергает подбородком вверх. Не думаю, что его что-то задевает. Просто… Он, как обычно, делает вид, что ничего из ряда вон не произошло.
И я… Я решаю поступить так же.
Ничего не было. Ничего не было. Ничего не было!
Я об этом забуду. Уже забываю!
– Какого черта тебе от меня надо, Ю?
Стук. Скрип. Шаги. Из душевых показывается Самсонов.
Я спешно вытираю рукавами лицо. Перевожу дыхание и затравленно смотрю на веселье, с которым Макс реагирует на мое нахождение в мужской раздевалке.
Плевать… Реально плевать.
За последние минуты у меня столько нервных клеток погибло, что не особо смущает даже его нагота. По крайней мере, пока Самсонов не берется за края полотенца, намереваясь снять то с бедер.
– Я подожду тебя в коридоре, – бросаю Яну.
И вылетаю из раздевалки.
Не притормаживая, несусь на женскую половину. Принимаю душ, одеваюсь, привожу в порядок волосы. И все это время говорю себе, что лучше мне забыть о разговоре с Нечаевым.