— Лис, что?..
Но парень не дал мне закончить вопрос и быстро опустил руки на мою талию. Я нехотя положила свои ему на плечи.
Из всех моих танцев на осенних вечерах этот был самым спокойным и самым приятным. Мне никто не наступал на ноги, не стискивал меня, не дышал на меня пуншем и не пытался заговорить о погоде. Все-таки во всем можно найти свои плюсы.
Минус можно было назвать только один: Лис был слишком близко ко мне. Это было естественное расстояние для обычного танца, но так как моим партнером был именно он, казалось, будто я задыхаюсь. Что радовало: моему партнеру было не легче.
Краем глаза я заметила несколько прилипших друг к другу парочек, и многие из них сливались в страстных поцелуях. Лучше бы я не смотрела, потому что это заставило меня смутиться еще больше.
Его лицо находилось так близко к моему, что я почувствовала, как смешиваются наши дыхания. Но я ясно понимала, что сейчас он ни за что не поцелует меня, потому что ждет волшебных слов. И в этой битве на выдержку мы хотя и выигрывали вместе, но отчего-то оба чувствовали себя проигравшими.
И тут он начал наклоняться ко мне: все ближе и ближе… Вот между нами осталось всего ничего — я уже практически чувствовала его губы на моих, и тут он резко отстранился.
— Мне нужно подышать воздухом, — выдохнул он и направился в сторону выхода.
Я осталась в полнейшем одиночестве, отчаянно желая вернуться в то время, когда мы стояли под зонтиком и я сказала, что не позволю себя поцеловать.
Еще несколько минут я слонялась туда-сюда по залу, но старшекурсники выпили уже слишком много пунша, отчего вели себя немного смущающе. В результате я решила тоже выйти из здания академии и найти Лиса. Если бы он действительно вышел только для того, чтобы подышать свежим воздухом, то, наверное, уже задохнулся.
Поначалу я нигде не могла его найти, хотя расставленные по всей территории академии фонари обеспечивали прекрасную видимость. Но потом я вспомнила о старом дубе, на котором мы с Лисом раньше любили прятаться от посторонних глаз и есть лакрицу или играть в камешки.
Он действительно был там. Как обычно, сидел на самой толстой нижней ветке, спиной прислонившись к стволу.
Недолго думая, я скинула туфли, задрала юбку платья как можно выше и, словно обезьянка, полезла наверх.
— Подвинься, Лис, — попросила я шепотом, и тот от неожиданности подчинился. — Ух ты! Давно я здесь не была! Но или ветка уменьшилась, или мы с тобой увеличились в размерах, потому что раньше нам здесь было не так тесно.
— Это все потому, что кто-то ел слишком много печенья, — криво улыбнулся парень, но было видно, что ему сейчас не до веселья.
Я по-дружески ударила его по рукам.
— Ничего подобного! Это никак не повлияло на мою фигуру! — запротестовала я.
— Но кое-что все-таки изменилось.
— Фу, извращенец.
Я немного поерзала и придвинулась к Лису поближе. Его рука легла мне на спину.
Мы просидели так, может, пять минут, а может, полчаса. Время в этот вечер уже не играло никакой роли. Я положила голову Лису на плечо и прикрыла глаза, как будто от усталости, но на самом деле я просто хотела как можно яснее запечатлеть этот момент в моей памяти.
— Теперь тебе действительно нравится мой брат?
— Я не знаю, Лис, — пробормотала я сквозь полудрему.
— А кто будет знать?
Сонливость как рукой сняло. Я выпрямилась и посмотрела прямо на него, чтобы не допустить никаких недоразумений.
— Послушай, для нас все это скоро закончится. И я не хочу, чтобы я потом жалела о том, что сказала тебе что-то лишнее.
— Ты действительно веришь в то, что то, что ты мне сказала пять лет назад, было лишним?
— Странно, что ты вообще задаешь этот вопрос. — Я пожала плечами. — Лис, мне было всего четырнадцать. Я не сильно задумывалась над тем, какие последствия повлечет мой поступок.
— А что, если я тоже жалею, что так ответил тебе? — спросил Лис таким голосом, будто выдавал мне какую-то свою страшную тайну.
— Ты меня пугаешь. У тебя случайно нет температуры?
Я дотронулась до его лба, и он действительно весь горел, но что-то мне подсказывало, что это вовсе не простуда. Я завистливо поежилась от холода, ведь в платье с короткими рукавами сидеть осенними ночами на деревьях не так-то уж и тепло. Лис это заметил и, спохватившись, одолжил мне свой пиджак.
— Спасибо. Гораздо лучше. — Я искренне улыбнулась, но не получила улыбки в ответ.
— Прости, я не подумал. — Не знаю, относилась ли эта фраза к сегодняшнему вечеру или к тому старому случаю, но, в любом случае, говорил он на полном серьезе.
— Не думала, что ты умеешь извиняться.
— Я тоже.
Он привлек меня к себе и поцеловал в лоб — сосем как тогда, в первый день, когда он притащил в академию свою дурацкую арфу.
— И я больше не буду тебя торопить, — пообещал он. — Просто скажи мне, когда будешь готова.
— Готова к чему? — не поняла я.
Лис поднял в воздух обе руки, словно они были куклами в его импровизированном театре. И когда руки начали приближаться друг к другу, я затараторила:
— Все-все, дальше мне объяснения не требуются. — И мы оба засмеялись.
— Тин, скажи, тебя что-то беспокоит? — спросил Лис, когда веселье улеглось.
Я подумала, что хуже сегодня уже не будет, и призналась:
— Вообще-то да. Меня много чего беспокоит.
Он ждал, пока я соберусь с мыслями.
— Во-первых, как я уже сказала, я боюсь даже думать о том, что со мной будет, когда все это закончится. Во-вторых, — я загибала пальцы, чтобы не сбиться, — я пытаюсь понять, где заканчивается действие зелья, которое случайно выпила я, и где начинается моя собственная глупость. И в-третьих, мне кажется, я постепенно начинаю верить в то, что происходит. Я забываю про зелье и думаю, что так и должно быть. Это неправильно.
Лис выслушал меня крайне внимательно, но что в этот момент творилось у него самого в голове и на сердце, я угадать не могла.
— Похоже, мой брат был прав.
— В чем?
— Я действительно трус, — сказал он, и больше в тот вечер к этой теме мы не возвращались.
Домой я вернулась уже под утро. Родители то ли еще не пришли, то ли уже ушли, поэтому можно было не красться, как мышка. А на пороге меня поджидал черный кот.
— Эй, приятель! — Я потрепала животное по голове. — Давно не виделись! И где ты все это время пропадал?
Кот только загадочно мяукнул, а затем проскользнул в дом и был таков.
Снова я обнаружила его только тогда, когда собиралась ложиться спать. Оказывается, смывать косметику и снимать ослепительно красивое вечернее платье далеко не так же приятно, как их надевать. Включив ночник в причердачной комнатке, где я и обитала, я увидела черного кота, нагло восседающего на тумбе у кровати.
— А я смотрю, ты осмелел, дружок. Смотри, чтобы тебя не поймали родители, иначе уже на следующий день окажешься где-нибудь на мусорной свалке. Эй! И не смей топтаться немытыми лапами по моей кровати! Я там сплю вообще-то!
Но коту, казалось, было наплевать. Тогда я быстро схватила его за задние лапы и потащила в ванную отмывать.
— Ты думаешь, что раз ты черный, то и грязи на тебе не видно? — приговаривала я, намыливая его между ушей. Вопреки моим ожиданиям кот не царапался, не кусался и вообще никак не сопротивлялся. Я бы на его месте не стала бы выглядеть перед девушкой такой тряпкой.
Уже лежа в кровати, мы с котом грелись друг об друга, и я сонно пересказывала животному события прошедшего дня:
— …а потом он отшатнулся, как будто заметил у меня прыщ на носу, и на первой скорости погнал прочь из зала! Наверное, все-таки иногда в нем проступает его настоящая натура, с которой не способно справиться даже никакое искусно сваренное зелье. И все же я совсем не могу держать себя в руках, — пожаловалась я. — Мне кажется, еще чуть-чуть — и я буду умолять его на коленях, чтобы он поцеловал меня хотя бы в щечку. Хотя бы так. — И для наглядности я быстро чмокнула кота в розовый носик, отчего глаза у бедняги стали размером с блюдца.