Не такой уж ты идеальный, Глеб Баринов! И пусть такой галантный и честный, обходительный, в какой-то степени обольстительный, но не идеальный. И это прекрасно. Значит, он настоящий, а не выдуманный.
Начинается антракт, и я решаю больше не мучить парня. Встаю и тяну его к выходу.
— Ты в буфет хочешь? — Тотчас же встрепенается, — прости, я не подумал…
Хихикаю, и он резко смолкает. Я улыбаюсь ему, после чего тяну к гардеробу.
— Идем уже, горе-мученик!
Глеб и не пытается скрыть свое облегчение, доставая из кармана номерки. Мы одеваемся, а затем уже он тянет меня к выходу, чем заставляет меня рассмеяться.
Стоит нам только оказаться на улице, как Глеб притягивает меня в свои объятия и, хитро прищурившись, спрашивает:
— Смешно?
Тщетно пытаюсь состроить серьёзную мину, но попытка с треском проваливается. Из меня вырывается очередной приступ хохота.
— Нет… Что ты!
Он прижимает меня еще ближе к себе.
— Полагаю, я заслужил награду за свои мучения.
Наши взгляды встречаются.
— Да? — невинно хлопаю ресницами.
— Да, — уверенно чеканит.
— И какую же награду ты хочешь?
Я знаю какую… Его лицо медленно приближается к моему.
Он не отвечает мне и трется своим носом о мой, оставляет почти невинный поцелуй на моих губах. Один, второй, третий. Мы по-прежнему не закрываем глаз. Глеб трется своей щекой о мою, и я чувствую его гладко выбритую кожу. Его щеки немного краснеют, что придает ему особый шарм.
Улыбнувшись краешком губ, смещает голову и проводит своим языком по моей губе, оттягивает ее и углубляет поцелуй. Синхронно мы закрываем глаза. Поцелуй не длится долго, но все же я чувствую острую необходимость быть ближе к нему. Жар поднимается во мне, но прежде чем охватить все моё тело, Глеб отстраняется.
— Я думаю, что готов терпеть такие мучения за такие награды, — мурлычет, как довольный кот Баринов, подмигивая. — Идём.
Сев в машину, мы отъезжаем от театра, направляясь в сторону моего дома.
Мне не хочется, чтобы наше свидание так рано заканчивалось. Неужели он просто отвезёт меня домой?!
Нет. Не отвезёт.
Это я понимаю, когда мы проезжает мимо переулка, ведущего к моему дому.
В замешательстве смотрю на него.
— Куда мы?
— Я почти месяц упрашивал тебя на свидание. Неужели ты думаешь, что я так быстро тебя отпущу? Сегодня, Камила Конте, вы полностью в моем распоряжении.
Спустя недолгое время мы подъезжаем к отелю. Явно не из дешёвых. Конца и края не видно этажам.
Хмуро зыркаю на Баринова. Неужто я ошиблась в нем?! Нет. Глупость! Он бы не привёл меня сюда «развлечься». Глеб не такой. Вполне возможно, здесь хороший ресторан или еще чего. Да уж, ещё чего…
Выйдя из машины, идём ко входу. В отеле нас встречает мужчина и, отдав ключ, уходит.
Какого черта? Что происходит?
Меня бросает в дрожь. Снова страх, сомнение, замешательство. Должно быть, на моем лице все написано.
— Черт, — шипит Глеб, кидая на меня взгляд, — что творится в твоей голове, Камила?
Помотав головой, мол, ничего, растягиваю слабую улыбку на губах.
Он сжимает свои челюсти. Чертыхается и тянет меня к лифту.
Еще рано делать выводы. Рано.
Зайдя, нажимает на кнопку, и, как только дверь закрывается, резко поворачивается ко мне, крепко сжимая мои плечи своими руками.
— Запомни, я не причиню тебе вреда. Это последний раз, когда я тебе об этом говорю. Мы закрываем эту тему, и больше к ней не возвращаемся. Я не буду больше оправдываться за то, чего даже нет в моих мыслях, — чеканит каждое слово.
— Я поняла…
Лифт щелкает и мы выходим из него.
Оглядываюсь. Мы на крыше. Стеклянный купол окружает нас повсюду. Глеб ведёт меня к противоположному концу, туда, где открыта дверь. За дверью железная лестница, которая ко всему прочему шатается, а за ней стеклянный пол, на котором подстилка с пледами и корзинкой с едой.
Сказать, что я боюсь высоты — ничего не сказать!
Я делаю несколько шагов назад.
Не думает же он, что я в здравом уме туда пойду?!