Мне казалось, что как только моя голова коснется подушки я сразу же усну, однако осознание того, что Глеб рядом и не со мной не позволяет мне этого сделать. Поэтому я жду его из душа, точно хатико.
В этот раз он не обмотался полотенцем. И нет! Он не голый, а в боксерах.
— Ты чего не спишь? — закрывая дверь, а после, подходя к окну, интересуется.
— Тебя жду, — зевая, честно отвечаю.
Ему приходится по душе мой ответ, отчего он улыбается, запахивает шторы, погружая комнату в полумрак, и присоединяется ко мне в постели. Его руки сразу же находят свое место на моей талии, а губы целуют плечо.
— Глеб, а как тебе удалось все уладить?
Он оставляет ещё один поцелуй в районе шеи.
— Ваш следователь мой хороший знакомый.
— О, ясно.
Может, это тот же следователь, который чуть и его не упек за фривольное поведение в общественных местах?
Чертова ревность!
— Спи, зайка…
Глаза постепенно слипаются и я, последний раз зевнув, закрываю глаза, проваливаясь в сон.
***
Когда я просыпаюсь, на улице уже темно. Моя рука и нога затекли. Бедро, как и в палатке весьма неоднозначно закинуто на Баринова, отчего я чувствую выпуклость под собой.
Господи! Баринов «младший» спит когда-нибудь?!
Но самое ужасное даже не в моей ноге (это мы уже проходили), а в руке! Она лежит рядом с моим бедром, буквально касаясь его «друга». Я сглатываю и медленно начинаю убирать свою предательскую руку.
Глеб протяжно стонет, а после шипит.
— Зайка, ты уже закончила лапать меня?
Кажется, все слова вылетают из моей головы. Я не способна выдавить и двух слов, бормоча несвязные «ээ» и «ну».
— Я не лапаю тебя, — возмущенно полушепотом визгиваю, убирая свою руку.
— Ну да! Конечно, — даже в темноте вижу, как он игриво шевелит бровями. — Не то чтобы мне это не нравилось, но я не железный. И не святой. По крайне мере с тобой желание святым уж точно не возникает во мне.
Снимаю ногу с его бедра. Глеб сильно жмурится, словно пытаясь обуздать себя.
Должно быть, действие алкоголя не прошло или это бушующие гормоны во мне, но я кладу руки ему обратно на грудь и наклоняюсь к лицу.
К черту все!
Он резко резко распахивает свои шокированные серые глаза, взирая на меня с непониманием.
Провожу нежно рукой по его щеке, скольжу на затылок, зарываясь в его волосы, и притягиваю к себе. Наши губы соединяются. Я первой начинаю поцелуй, но Глеб, рыкнув, подминает меня под себя. Его язык эротично обводит контур моих губ.
— Что ты делаешь? — шепчет мне в губы.
— А на что это похоже? — кокетливо провожу рукой по его груди, отчего он вздрагивает.
— Камила…
Притягиваю его к себе, затыкая рот очередным поцелуем. Глеб низко стонет мне в рот, прижимаясь ближе. Его рука ползет по моему бедру, нежно поглаживая. Наши языки соединяются, вытанцовывая танец.
Он уже добирается до моего низа живота и останавливается. Теперь стону я, а он в ответ врезается своими бёдрами в меня сильнее. Я чувствую его выпуклость прям напротив своего центра.
Губы Глеба постепенно опускаются на мою шею, тем самым оставляя на ней влажный след, но это не противно. Нет. Это приятно. Он прикусывает мочку уха.
Как же хорошо!
Сильнее сжимаю его бедрами и трусь, не в силах совладать с собой. Его руки скользят под мою футболку. Пальцами начинает изучать мои ребра и в итоге добирается до ложбинки между грудью.
Выгибаюсь.
Мне хочется больше!
Все клеточки моего тела горят от странного тягучего предвкушения. Жадно целую его в шею и провожу руками по кубикам, обводя каждый.
— Камила? — отрывается от меня.
Я разочарованно хныкаю.
— Ты… — хмурится, — ты уверена? Я не хочу, чтобы ты пожалела.
— Да, Глеб. Я уверена.
Мой голос хоть и дрожит, но мне удаётся сказать чётко и внятно. Мне легко ему признаться в своём желании. В особенности, когда его глаза горят таким неистовым голодом, а крепкое тело отзывается на каждое мое прикосновение.