Глеб наклоняет голову, и, тихо посмеиваясь, обороняет:
— Я знаю.
— Что? — снова уставляюсь на него, буквально готовая вцепиться.
— Я знаю, что ты Камилла.
Я рычу и сверкаю на него своими глазами. Ко мне приходит осознание, что этот гаденыш все-таки добился своего и спровоцировал меня, но я не могу ничего поделать со своим гневом.
Уже собираюсь высказать ему все, как в аудиторию заходит преподаватель и шум резко стихает, поэтому я специально ступаю ему каблуком на ногу, после чего, гаденько улыбнувшись, цежу:
— Прости.
Все время что мы сидим на паре я буквально чувствую каждое его движение, каждый взгляд, который он кидает на меня, каждый вдох. Глеб не может сидеть на месте, чем напоминает мне пятилетнего ребенка. Он без конца крутится, вертится, тем самым действуя мне на нервы. Не знаю, почему этот парень вызывает во мне такие эмоции. Ведь ничего плохого он мне не сделал, но вот эта его самоуверенность буквально заставляет все мое нутро протестовать. Мне хочется стукнуть его по башке, чтобы нахал спустился с небес на землю.
Я за километр чую его раздутое эго. Однако не могу не отметить, что в то время пока он не крутиться, то внимательно слушает профессора и все записывает. В такие моменты, можно даже назвать его сосредоточенным.
— Ты пялишься, — шепчет Глеб, что-то усердно строча.
Морщусь от осознания того, что меня разоблачили.
— Вовсе нет, — хмыкаю и краем глаза замечаю, что он лыбится.
— Да, — твердо произносит, а затем щипает меня за ногу, отчего я подскакиваю на месте, — продолжай, мне нравится.
Вот ещё. Пусть карман шире держит!
До конца пары, нарочно не смотрю на парня. Ни единого взгляда.
Когда же звенит звонок, со вздохом закрываю тетрадь и откидываюсь назад. Очевидно, я пропустила тот момент, когда парень вновь влез в мое личное пространство своей вездесущей рукой.
Его рука возле моего плеча, но я не подаю виду, что меня это беспокоит. Несколько секунд жду, что Глеб встанет и начнет собирать свои вещи, но ничего подобного не происходит.
Поэтому, встав, первой собираю свои вещи. Глеб же следует моему примеру.
Закидываю рюкзак на плечо, и жду пока парень закончит. И даст мне, наконец-то, пройти!
Он Нарочито медленно застегивает свой рюкзак. Кто бы сомневался, что какой-то известной фирмы. Я знаю, как выглядят дорогие вещи. Ради бога, я прожила в Италии два года! И даже с учетом того, что я жила в маленьком городке, все же временами семьёй мы выбирались в большие города.
Жду, сложил руки на груди, что он выйдет и даст мне пройти. Однако Глеб выпрямляется, и, положив руки себе на бедра, смотрит на меня.
— Один вопрос.
— И ты оставишь меня в покое? — с надеждой говорю.
— Как я могу?! Ты околдовала меня, зайка, — произносит этот шут гороховый.
— Задавай свой вопрос.
Все равно же не отстанет.
— Парень есть?
Знаю, что лгать хорошо, но иногда это нужно делать, поэтому отвечаю:
— Да.
Он задумчиво потирает свой подбородок, прежде чем сказать:
— Не стена — подвинется, — пожимает плечами.
— Что? — ошарашенно смотрю на него.
— Из тебя плохая лгунья, Камила, — улыбается, поворачивается и начинает спускаться.
— Идиот, — бормочу, следуя за ним.
Уверена Глеб меня слышит, но никак не комментирует.
При выходе из аудитории он специально придерживает для меня дверь, на что я лишь закатываю глаза.
Мы бок о бок идем по коридорам, спускаемся по лестнице и выходим из здания. Удивительно, но Глеб молчит. Я уже собираюсь идти на остановку, когда он аккуратно придерживает меня за локоть и спрашивает:
— Тебя подвезти?
Вырвав свою руку, отступаю на шаг назад и гневно отрезаю:
— Ты зря тратишь свое время на меня. Я все равно не буду с тобой спать.
Вижу, что он удивлен и растерян, но тут же его выражение лица становится лукавым.
— Разве, я предлагал тебе со мной спать?! — дерзко подмигивает. — Хотя, должен сказать, мне нравится ход твоих мыслей, заяц!
Господи, я такая идиотка… Вечно бегу впереди паровоза!