Как только звенит звонок, скидываю свои вещи в сумку и стремглав мчусь на выход.
Это слишком сложно. Слишком.
Это последний день, когда я видела Глеба. С того дня проходит еще неделя. Дальше сессия. Больше его увидеть возможности не предоставиться, кроме экзамена. Я наивно полагала, что если не буду видеть его, то все пройдет, но сейчас я переживаю. Мне постоянно приходится одергивать себя, чтобы не набрать его и не спросить все ли в порядке. Хочу сорваться и поехать к нему, но не могу. Не знаю, стоит ли. Да и ждет ли меня он меня. Скорее всего, нет.
***
Я иду на остановку с самой последней пары в этом году, когда замечаю Тима.
Странно… Он не учится в нашем универе. Насколько мне известно, он учится на юриста в академии права. Не то чтобы это моё дело… Наверняка за очередной подружкой приехал. Видимо, в его универе все доступные закончились.
Прохожу мимо, как он окликает меня.
— Камила!
Затем Тим оказывается рядом, а я изумленно хлопаю ресницами.
Что ему нужно?
— Эм-м, да?
— Думаю, нам стоит поговорить, — отрезает с такой уверенностью, что мне становится понятным — он не уйдёт, пока не состоится разговора.
— Гм, — я в замешательстве киваю. — Ладно. Прямо тут?
Тим хмурится и осматривается, после чего качает головой.
— Поехали в более спокойное место.
Спустя двадцать минут мы сидим в том же самом кафе, где мы с Глебом ужинали после его игры. Тогда я остаточно решила, что хочу с ним быть. Какая ирония!
И нужно было ему выбрать именно это место!
Заказав кофе, мы первое время сидим в молчании. Терпеливо жду, пока парень начнет говорить, но он молчит. Лишь когда нам приносят кофе, делает глоток, после чего произносит:
— Что у вас произошло?
Ничего за эти несколько недель, что я не видела этого засранца не изменилось. Он все такой же бесцеремонный. Другое дело… Почему он спрашивает у меня? Они с Глебом лучшие друзья.
— Кхм, он тебе не рассказывал?
Парень делает еще глоток, прежде чем покачать головой.
— Я пытался спросить у него, но он молчит. Камила, я давно его таким не видел, — мрачно отвечает. Кажется, он действительно беспокоиться о Баринове.
— Таким? — Фыркаю. — Мне кажется, у него более чем все в порядке. Он такой же, как и всегда, — беспечно пожимаю
плечами, между тем сильно сжимая чашку.
Да, признаюсь. Меня бесит тот факт, что я похудела, мало сплю, замазываю синяки под глазами, а он живет себе дальше как ни в чем не бывало. В любом случае, выглядит он именно так.
— Нет, — резко бросает. — Он делает вид, что все хорошо, но это не так.
— Ладно, — бормочу, — что от меня ты хочешь? Мы расстались, так бывает.
— Это я понял, — качает головой, — почему?
Я не отвечаю. Сомневаюсь, будет ли правильным говорить причину, если Глеб не посчитал нужным. В конце концов, это наше личное дело.
Очевидно, Тим замечает на моем лице сомнение.
— Я расскажу тебе кое-что, — говорит он, — но взамен ты скажешь мне причину.
Баш на баш, значит.
Еще несколько секунд колеблюсь, но все же любопытство берет вверх и я отвечаю:
— Хорошо.
Тим несколько секунд собирается с мыслями, прежде чем начать.
— Я не думаю, что он тебе рассказывал, но три года назад Глеб попал в аварию.
Застываю, точно пораженная громом.
— Он… Он, — нервничая заикаюсь, затем набираю воздух в легкие и продолжаю, — не рассказывал мне про это.
— Он бы не стал. Глеба тогда хорошо поломало. Многие даже думали, что он больше не будет играть в футбол. Тогда он закрылся в себе. Ни с кем не разговаривал, был сам себе на уме. Полгода тяжёлой реабилитации, только через год он вернулся на поле. Это произошло из-за девушки.
— Но Глеб говорил, что у него не было девушки.
Ничего не понятно. Какой ещё девушки? Он же говорил, что ни с кем не встречался.