— Я думал, что он её бросил.
— Бросил, — соглашается с моими словами Тимыч, — а потом попросил прощение. Когда этот цирк закончится… Эта… Злата, — выплевывает имя, как нечто ядовитое, — такая сука. Она хотела со мной переспать, — признается неохотно.
А вот это что-то новенькое.
Подозрительно кошусь на друга. Он же не…?
— Черт, чувак! — кипятится Тим, замечая мою реакцию. — За кого ты меня принимаешь?
Изгибаю бровь, мол, серьёзно?!
Тим закатывает глаза, а после изрекает:
— Не так низко я пал, чтобы трахать девушку своего друга. Я послал её. У меня достаточно тёлок, чтобы я не рисковал из-за одной дружбой друга. Она, конечно, хороша, но того не стоит.
Это правда. Злата воплощение всех мужских грез. Любит ли её Даниил? Сложный вопрос. Сколько его помню, он всегда стремился к лоску. К яркой побрякушки, как та сорока. Возможно, она для него просто трофей. Смазливое личико и шикарное тело. Надеюсь, что в ближайшее время он вынет свою голову из задницы и займётся делом. Это не кончится ничем хорошим. Эта… Злата одно сплошное недоразумение.
— Не парься. В конце концов, ему надоест быть щенком у её ног, — уверенно произносит Тим. Он капитан команды. Он и должен излучать уверенность.
— Надеюсь, — хмыкаю, и возвращаюсь более к позитивным мыслям. К Камиле.
На днях она отправила мне фотку белья, которое купила. Жаль, что не на себе, но мы стремимся к этому. Пока она еще не достаточно раскрепощена и, будь я проклят, если не наслаждаюсь ее развращением. В хорошем смысле, разумеется.
— Боже, итальяночка реально крепко держит тебя за яйца, — ворчит Тим, когда замечает мою мечтательную физиономию.
Ну и пусть. Могу с уверенностью заявить, что мои яйца от этого только счастливее.
Спустя сорок минут. Сорок, Карл! Мы подъезжаем к дому. Быстро кинув деньги водителю, даже не потрудившись взять сдачу, вылетаю из машины, достаю из багажника сумку и мчусь в дом.
Рывком открыв двери, уже слышу торопливые шаги по лестнице. От этого моя улыбка становится ещё придурастее.
— Глеб! — вскрикивает радостно мой заяц, как только меня видит.
Она буквально пролетает последние лестницы, а затем оказывается в моих объятиях. Сильно её к себе прижимаю, подношу руку к волосам и ласково провожу, наслаждаясь ощущением шелка. Вдыхаю запах. Как и всегда, моя девочка пахнет ванилью.
— Я соскучилась, Баринов, — говорит мне в грудь.
— Да? — дразнюсь и, положив ей на щеку руку, отвожу ее лицо, чтобы взглянуть в родные глаза. — Ты покажешь мне насколько сильно? — шепчу, наклоняясь ниже.
— Дурак, — вспыхивает, отчего я усмехаюсь и, подавшись вперед, наконец целую её.
Сперва нежно, затем глубже, касаясь её языка. Камила стонет.
Черт! Я твёрдый, а она еще даже ничего не сделала.
— Голубки! — хлопает дверь позади. — Постеснялись бы!
— А ты сильно стесняешься? — оторвавшись от Камилы, сарказмом произношу. Мне, откровенно говоря, все равно пялится он на нас или нет, но Камиле неловко.
— Ну, если не хотите стесняться, то как насчет тройничка? — голова Тима показывается из-за моего плеча, и он подмигивает моей девушке, которая ещё больше покрывается румянцем.
— Мечтай, извращенец! — пихаю его в бок и начинаю раздеваться.
— А ты зануда!
Закатив глаза, снимаю кроссовки, куртку и, собственнически положив руку Камиле на талию, веду её наверх.
— Не шумите, голубки! А то я точно присоединюсь к вам!
— Почему вы не могли его забыть там? — бурчит Камила, а после подскакивает, потому что я щипаю её за задницу.
Её задница, грудь, губы не давали мне покоя во снах целую неделю. Сложно удержать руки на месте.
— Мы хотели, но он бежал за поездом. Очаровал всех проводниц и те сжалились, а потом и утешили.
Камила смеётся над моей шуткой. Еще одна особенность этой девушки. Мы с ней на одной волне.
— Он им разбил сердце?