Мне пришло сообщение от Глеба. Как говориться, вспомни лучик, вот и солнце.
«Выходи», — гласил текст.
Я повернулась к зеркалу и внимательно окинула себя взглядом, пригладив волосы.
Мое платье было до колен, в отличии от вчерашнего, не обтягивающие. Бежевого цвета с кружевом. Сегодня погода, увы, не располагала, поэтому я надела сапожки на каблуке и плащ. Я кинула взгляд на зонтик, а затем на окно.
«Нет, не буду брать», — решаю я.
Глеб, в любом случае, на машине, к тому же, возможно, в этот раз он мне предложит свой пиджак, если пойдет дождь. Буду откровенна, я была бы вовсе не против снова вдохнуть запах его одеколона.
Я беру сумочку в руку, а затем поворачиваюсь лицом к бабушке. Она за мной внимательно наблюдает с загадочной улыбкой на устах.
— Все, я пошла, — несколько воодушевленно проговариваю я.
— Хорошо, — улыбается она. — Я надеюсь, ты сегодня придешь? — невинно спрашивает, пока я открываю дверь.
— Бабушка! — восклицаю я, — конечно я буду, — фыркаю после.
— Хорошо, удачи.
Я закатываю глаза, а затем спускаюсь по лестнице.
Очевидно, бабушка все же решила, что хочет понянчить внуков, чего я не разделяла. В моих планах не было детей ближайшие пять лет. Полагаю, она задумывалась о будущем. Порой мне казалось, что она о моей личной жизни задумываться больше меня. Ко всему прочему, мне было уже не пятнадцать, и в двадцать лет отсутствие какой-либо личной жизни вызывает всякие подозрения. Впрочем, теперь они беспочвенные.
Я делаю глубокий вдох, прежде чем открыть дверь подъезда, а затем шагаю, выходя на улицу. Тотчас же на мое лицо капают несколько капель воды, и я хмурюсь, однако стоит мне устремить свой взгляд вперед, и я прикусываю губу, тем самым тщетно пытаясь скрыть ту радость, которую испытываю при виде Баринова.
Парень стоит облокотившись на машину, сегодня в его руках нет букета, однако это меня не расстраивает. Отнюдь. На нем пиджак, рубашка и, по обыкновению, джинсы с белыми кроссовками. Он выглядит весьма стильно. Положим, для театра, сверх всякой меры.
По мере того, как я приближаюсь, на его губах расплывается ухмылка, и я прикусываю язык, дабы не сболтнуть чего-нибудь лишнего.
Едва я дохожу до него, как парень в тот же миг заключает меня в свои объятия, а я между тем утыкаюсь ему в плечо.
— Зайка, — шепчет он мне на ухо, после чего целует в щечку.
Я закатываю глаза, однако не поправляю его. Вполне возможно, мне это даже стало нравиться.
— Кхм, — откашливаюсь я, отстраняясь от него, а затем, зыркая по сторонам глазами, произношу, — привет.
Мой голос звучит, в каком-то роде, слабо.
Вопреки тому, что вчера не было никакой неловкости, сегодня я чувствую ее вдвойне. Я не знаю, как себя вести и как ему смотреть в глаза. Все это кажется таким незнакомым и слишком интимным, но Глеб, похоже, в своей тарелке. Его движения уверенные, и он знает, что делает. Впрочем, почему бы джентльмену не позволить вести даму?! Как в вальсе, он направляет — я иду.
Черноволосый окидывает меня взглядом и произносит:
— Отлично выглядишь.
Я фыркаю, лишь потому что не знаю, что говорить или что делать, и это кажется мне более подходящим и привычным вариантом, а затем с легкой иронией молвлю:
— Ты всегда так говоришь.
— Я просто констатирую факт, зайка, — щелкает парень меня по носу, а затем открывает для меня дверь машины.
Дождь еще не достаточно сильный, однако стоять под ним все равно не самая лучшая идея.
Я и не заметила, как парень переплел наши пальцы, поэтому, когда сажусь, только сейчас замечаю, что он держит меня за руку. Дверь закрывается, и мне сразу становиться неловко от пустоты в ладони, но не успеваю я огорчаться, как Баринов устраивается на водительское сидение, и моя другая рука снова в его крепкой, надежной ладони.
— Прости, оперы не было, поэтому я взял билеты на балет, — говорит он, между тем выезжая со двора.
— А какой балет? — оживляюсь я, хватаясь за эту тему, дабы отвлечься на что-то.
— «Кармен», — кидает на меня подозрительный взгляд сероглазый.
— Это здорово, — нервно произношу я, теребя кружево на платье.
— Не нужно нервничать, зайка, — улыбается он, поглаживая мою руку пальцем.
Я дергаю плечом и говорю:
— С чего ты взял, что я нервничаю?
— С того, что ты полдороги пялишься в окно, а я бы предпочел, чтобы ты смотрела на меня.
Я сглатываю и кидаю на него взгляд, но ничего ему не отвечаю. Не знаю, что ответить.
— В чем проблема, Камила? — уже более серьезным тоном спрашивает он.
— Ни в чем, — вырывается какой-то несуразный писк из меня.
— Это из-за поцелуя? — снова интересуется он, однако в этот раз в его интонации присутствуют более напористые нотки.
Я стону и бью себя ладошкой по лбу от отчаяния.
Почему ему нужно было поднять эту тему?! Неужели нельзя все пустить на самотек?!
— Может быть, — спустя несколько секунд признаюсь я.
— Зайка, — ласково говорит парень, между тем целуя мою тыльную сторону ладони, отчего по мне ползут мурашки, — у нас будет еще много поцелуев, поэтому не нужно нервничать.
Я воспринимаю его заявление в штыки и тотчас же вспыхиваю, а затем вырываю свою руку и складываю на груди.
— Почему ты так уверен?
Баринов усмехается.
— Потому что ты бы не была здесь, если бы этого не хотела.
Его слова чистая правда. В этом не стоит сомневаться. Я понимаю, что внутренне пытаюсь противостоять его напору. Пытаюсь держать между нами некую дистанцию из-за своих дурацких убеждений. Но с каждым днем он все ближе и ближе. Я бы дала волю своим эмоциям, если бы знала как. Но боюсь сделать что-то не то, сказать что-то не то. В конце концов, возложить много надежд. Мною руководит некий страх. А что, если все это шутка?! Что если он не тот, кем я его возомнила?! Что тогда? Я останусь у разбитого корыта? Смогу ли я справиться с этим?! Смогу ли дальше продолжать учиться? Работать? Жить, а не существовать? Все это меня до чертиков пугает. Но вместе с тем жизнь мне кажется теперь неполноценной без его шуток, без университета, без Яны. Все нынче сложилось в единый паззл. Должно быть, Глеб увидел на моем лице противоречивые эмоции, потому произнес: — Ты мне нравишься, Камила. Я говорил тебе это и буду продолжать, — он сделал вдох, а после продолжил, — Я не могу утверждать пока о любви. Но я знаю, что когда я вижу тебя, мне хочется взять тебя на руки и унести к себе, как пещерный человек. Я знаю, что поцелуй с тобой взбудоражил меня больше, чем любая ночь с другой. Ты не доверяешь мне, и я это понимаю, более того, я это принимаю. Но не нужно относиться ко мне так, словно я тебя к чему-то принуждаю, — на его лице заиграли скулы, — хоть это и не так. Просто будь собой, это все что мне нужно.
Его слова заставляют мое сердце замереть. И я позволяю себе отпустить свои тревоги. Этот откровенный разговор дает мне толчок. Я не говорю ему ни слова, лишь сжимаю крепче его ладонь, и это все, что ему нужно.
Парень ловко переводит тему на своих друзей, напряжение между нами спадает, и в какой-то момент мы уже оказываемся в театре. Парень ловко помогает мне снять плащ, как истинный джентльмен, в затем отдает в гардероб.
У нас есть десять минут, прежде чем начнется балет. Мы берем бинокли, а затем проходим в зал на свои места.
Стоит отдать должное парню, он не поскупился. Купил билеты около сцены, на партере. Мы пробираемся через людей, а затем занимаем свои места, все это время Глеб не перестает меня держать за руку. И от этого я по-странному чувствую себя защищенной и не одинокой.
Глеб отдает мне программу, и я быстро ее просматриваю, довольно кивая головой.
Свет тухнет, и Баринов наклоняется ко мне, обжигая своим дыханием мою кожу, и шепчет на ухо: