- Че тебя подозревает! Будь осторожен, придурок! - предупредил Луиджи-Дантист, пихнув плечом Гриффи после смены.
- Лу, ты о чём? - Джон попытался выразить непонимание на своём дрогнувшем лице.
- Джимбо, не держи меня за идиота! Ты знаешь, почему меня люди назвали дантистом? - рассердился громила.
- Почему? - серьёзно заинтересовался Джон.
- Я могу любому сломать челюсть, а потом принести ему в больничку арахис, - более снисходительным тоном пошутил великан.
- Ааа, теперь мне всё понятно! А почему ты мне помогаешь?
- Ты мой единственный друг! Остановись, пока не поздно! Она того не стоит! Найдёшь себе с десяток штучек получше и моложе.
- Дружище, я её люблю, - честно признался растроганный заботой товарища Джон.
- Вот дерьмо! - выпалил Лу и отмахнулся от чёрных мыслей, как от наваждения.
Че собрал своих самых жестоких головорезов на тайный семейный совет: Дубину-Пьетро, Тони-Ловкача, Додо, Винни-Бабаха и Дино-Католика... Остальных я не знал. Они отмывали грязные деньги в легальном гостинично-ресторанном бизнесе Сан-Франциско. Лю и Джи об этом не подумали, когда остановились ночевать в их гостинице Аида-Плаза на злополучной Маркет-стрит. Итак, решалась судьба Джона.
- Бабу трогать не будем, я с ней потом разберусь, ещё не решил, как, - сразу заявил Чезаре. Джона я порежу сам! Голосуем...
По старым традициям Коза Ностры голосование было тайным: Джона приговорили к смерти все, кроме Чезаре. Он, как Понтий Пилат, пытался раз и навсегда умыть руки. Че устал от крови и хотел перед смертью покаяться. Он понимал, что дни его славы и власти сочтены, а красивых женщин интересует только его финансовая поддержка. Но так хотелось пошиковать напоследок!
Джона специально задержали в пятницу вечером на работе, когда у Дантиста был выходной: единственный друг никак не мог ему помочь. Джек почуял беду и бежал навстречу отцу со всех ног. Иосиф отстал на несколько кварталов.
- Ты знаешь, Джон, из-за Тебя я стал посмешищем, - прохрипел сквозь дым сигарет Чезаре-Счастливчик, перехватив Джона на безлюдной парковке.
- Давай обсудим это, как мужчины, - спокойно сказал Джон.
- В твоём голосе не слышно страха: ты меня не разочаровал! - искренне похвалил Че своего маркёра. - Предлагаю сицилийскую дуэль на ножах.
- Меня это устроит, - согласился Джон.
Грифу дали нож и платок. Итальянцы образовали дуэльный круг.
Суровая мужская игра началась. Если честно, то у Джона не было никаких шансов на выживание, Че был потомственным сицилийским мясником по матери и амбидекстром, Впервые в жизни Джона муж мстил сам за свои рога. Впервые это был честный и благородный поединок, а не трое-четверо на одного. Впервые Джон не искал смерти и отчаянно цеплялся за своё существование, в котором совсем недавно появился смысл по имени Джек... Я очень хотел вмешаться, но не мог! Честь мужчины дороже всего! Суровый Век — суровые сердца! Че веселился с Джоном, как кот с мышью: ловко ставил блоки, уворачивался от ударов, танцевал сарабанду, курил сигарету, плевал себе под ноги, пугал ложными замахами, легко менял ярус поражения слепыми перехватами. Пару раз даже Джон потерял нож, а Че разрешил его поднять, отойдя в сторону. Чейни-старший спотыкался от подсечек и падал. Амато-последний жестом просил друзей снова поставить Джона на ноги. Че читал намерения Джона, как открытую книгу. Руки и корпус Джона покрылись тонкими порезами, кровь текла неторопливо, рубашка намокла от холодного пота. Че бравировал перед бандой своей удалью, все убийцы искренне восхищались его непревзойдённым талантом. А выпады Джона не нанесли Че никакого вреда. Тело и разум Грифа отчаянно проваливались в пустоту, с каждым разом всё глубже и глубже...
- Отец, я с тобой! - завопил Джек и бросился колотить итальяшек тоненькими ручонками.
Блудный отец инстинктивно повернулся на крик храброго сына, но Че великодушно отошёл к окружности.
- Дайте парням поговорить! - сказал он бандитам.