- Сынок, всё хорошо! Мы просто играем! - пытался соврать Джон Гриффит Чейни-старший, крепко прижимая сына к себе и пачкая его тельце самой горячей ирландской кровью.
Джек дал отцу звонкую пощёчину и громко заплакал. Дубина-Пьетро обнял мальчика и отнёс его подальше от круга. На глаза силача предательски навернулись слёзы: у него рос такой же мальчуган, Джованни...
- Чезаре, пора закончить этот цирк! - крикнул Джон.
- Как скажешь, приятель! А за мальца не беспокойся: он вырастет настоящим мужчиной! - ответил Чезаре, который всю жизнь притворялся садистом, чтобы завоевать уважение, но кровь так и не полюбил.
- Джек, прости меня! - Джон еле дышал от усталости.
Че бросил сигаретный окурок в глаза Джону, чтобы отвлечь его внимание и сделать точный удар. Сократив дистанцию подшагом, Че перехватил нож Джона и вонзил свой в область сердца перекрёстным приёмом обеих рук. Че провернул рукоять, чтобы избавить врага от лишней боли. Че никогда не был садистом...
Грешная душа Джона отправилась в долгий путь, чтобы найти Флору Веллман, броситься ей в ноги, плакать и молить о прощении. Он запомнил её блаженное лицо на фотографиях Джека. Там Флора смотрела на своего новорождённого сына и умилялась в болезненной улыбке Джоконды...
- Finita la comedia, - пошло захихикал Винни.
- Впервые в истории Цезарь убил Брута, - блеснул своей начитанностью Додо.
- Да пошли вы все!!! - огрызнулся Чезаре на своих бывших друзей.
Дино-Католик беззвучно шептал бабушкины молитвы. Пьетро передал обессилевшего от слёз мальчика Иосифу, виновато развёл огромными руками и поплёлся, опустив голову, к своему Ferrari Berlinetta Boxer, вытирая слёзы рукавами пальто.
Я задыхался от чувства вины, жадно пытаясь ловить влажный воздух ночного города, но он от меня ускользал. Это были Танталовы муки. Моя совесть первой поняла, что нас подло надули...
Утром наши опасения оправдались. Я навёл справки в больнице: никакого цирроза печени у Джона в ближайшие сто лет не намечалось... Вот СУКА!!! Чезаре, друг мой, что мы наделали?
Глава 11
Ego calefactus anguis ad pectus.
Грустный пожилой босс маленькой итальянской семьи Сан-Франциско Чезаре Амато заперся в своём кабинете, обитом тиковой древесиной. Охране он приказал не тревожить его без крайней нужды. Че пил самбуку с маслинами и вспоминал свои прошлые ошибки. Много лет назад Чезаре был вынужден забрать младшего брата Агостино из Бруклина и сбежать в Сан-Франциско. Семья узнала, что Агостино-Булочник - гомосексуалист.
Аго стал «Булочником» ещё в раннем детстве. Их отец Антонио Амато держал пекарню в сицилийской коммуне Кастелламмаре-дель-Гольфо, верил в коммунизм и даже пытался с переменным успехом создавать профсоюз. Его красивая жена Лукреция умирала от рака щитовидной железы. Аго был её отрадой и утешением, Чезаре, как мог, поддерживал отца. Уже тогда братья быстро учились быть взрослыми. Маленький Агостино воровал в лавке хлеб, раздавал его нищим и кормил птиц, пел в церковной капелле и молился за маму. Тони-Протест был строгим отцом, но, поймав сына на воровстве с поличным, он не выпорол его. Антонио давно уже гордился добротой и набожностью Агостино. Отца убили ублюдки Муссолини за организацию мирных коммунистических демонстраций. Братья Амато-старшего эмигировали в США и забрали племянников с собой. Амато-младшие работали рэкетирами в Бруклине, прикрывали друг другу спину, мечтали накопить деньжат и открыть пекарню, в память об отце и матушке. Че всегда догадывался, что у Агостино проблемы с женщинами, но закрывал на это глаза. Брат был единственным для него по-настоящему родным и близким человеком в чужой Америке. Итак, они удрали в Сан-Франциско и вместо сицилийской пекарни сколотили свою собственную банду из бывших солдат, спортсменов и разных одарённых психопатов для грязных дел. Че руководил, Аго занимался финансами, постепенно переводя нелегальные доходы в законный бизнес. Семья жила дружно и укрепляла связи и влияние. Они позвали в дело своего друга детства Филипе Роска.
Филипе завидовал успеху братьев: сам он был неудачником и трусом. Филипе мечтал отобрать у Амато их маленькую империю, но для открытой схватки за власть у него не было ни ума, ни таланта, ни силы, ни смелости. Скоро сплетни из Бруклина попали в Сан-Франциско грязными тропами мужского трёпа за стаканчиком кьянти, после какого-нибудь удачного дельца. Но никто открыто не смел называть младшего брата Чезаре говномесом. Филипе нанял детектива-гомофоба и сам следил за Агостино-Булочником, не расставаясь с фотоаппаратом. Вскоре у него накопилась куча неопровержимых фотоулик, где Агостино беспечно целовался со своим любовником Люсьеном, в припаркованном кабриолете Maserati Mistral Spyder, на злополучной Маркет-стрит. Филипе ловко и анонимно шантажировал Агостино-Булочника, чтобы довести его до отчаяния и опрометчивых поступков. Чезаре ничего не знал: Агостино, как все сицилийцы, привык решать свои проблемы самостоятельно. Аноним не требовал денег, он безжалостно угрожал отправить фото Чезаре и его друзьям, чтобы все важные люди Сан-Франциско смеялись над Булочником-говномесом. Аго сильно нервничал и поругался с Лу. Эта ссора послужила толчком к самоубийству. Аго вылетел на своём бежевом Мазерати (подарке брата ко дню рождения!) через ограждение в пролив Золотые Ворота...