Глава 20/1 A confractus ante finale.
Не знаю, сколько я бродил по ночному кладбищу в полубреду, спотыкаясь в темноте и падая, вытирая слёзы рукавом свитера. Меня пробудили лампы ярких фонарей. Патрульные светили мне в лицо и задавали вопросы. Один опознал ориентировку на арест вчерашнего дебошира у Керуак-авеню. Он приказал лечь на землю, и раздвинуть ноги шире плеч, и заложить руки за спину, и всё такое прочее... Я ответил, что не могу с ним лечь, потому что у меня аллергия на жирных тупых копов из кладбищенского патруля. Офицер не оценил мою шутку и полез потной ладошкой в кобуру за убедительной аргументацией. Я выбил ударом миги микацуки-гери фонарик переднего офицера, а хидари маваши-гери зарядил в его пивной мамон. Он быстро согнулся, превратив меня в открытую мишень для напарника. Я не успел забрать оружие и с кувырком перепрыгнул через гранитное надгробие. Пуля отколола кусок исторического артефакта мемориальной архитектуры. Чтобы больше не навредить кладбищу, я попытался удрать классическим способом, с помощью телепортации, но мои сверхспособности опять не сработали. Я бросился на стену, пытаясь просочиться сквозь неё. Меня отбросило на землю. Плечо жутко заныло от удара о каменный забор. Раствориться в земле или улететь тоже не получилось! Копы осторожно наступали, одновременно вызывая подкрепление! У меня при себе из оружия был только паспорт Вулы и носовой платок.
- Я революционер из организации «Чёрный Сентябрь»! На кладбище под синагогой заложена бомба! Вызывайте ФБР, буду говорить только с ними! Не подходите ближе, открою огонь на поражение! - когда дело швах, лучшая защита, это наглый блеф, та самая ложь, превратившая обезьяну в человека. Тупые копы действовали по инструкции: вызвали дополнительные силы, дежурного переговорщика и сапёров с собаками. Я нащупал в темноте жестяную банку с завядшими цветами. Я извинился перед хозяином (или хозяйкой?) могилы и набил жестянку сырой землёй. - Ложись! Граната! - крикнул я, швыряя банку в сторону копов. Они растерялись и подарили мне несколько секунд, которых хватило, чтобы пробежать открытый участок до линии склепов, больших памятников и высоких статуй. Кладбищенские деревья сжалились надо мной и бросили свои корни под ноги патрульных. Два жирдяя с грохотом рухнули на землю. Один при падении сильно ударился и случайно выстрелил. Меня под левую лопатку больно ужалила оса. «Странно! Откуда в конце февраля осы и почему они меня обижают?» - подумал я, удирая дальше. Хорошо, что американская полиция стреляет не намного лучше русской, почти такие же мазилы! Иначе я бы давно в решето превратился!
Я петлял зигзагами и сбил с толку офицеров. Они отстали, но вой сирен кричал о новой угрозе. Я бросился наперерез грузовику и отчаянно замахал руками. Водитель резко затормозил. Мои ноги отказывались держать туловище, я упал на бампер. Хозяин Крайслера затащил меня в салон: я истекал кровью.
- Держись, чувак! Больничка рядом! - водитель представился Майком и рванул с места.
- В больничку нельзя! Копы сцапают! - я терял сознание, я не хотел жить: Люсиль больше не моя!
- Я смеха ради подслушивал полицейскую волну! Вот ты им жару задал! Откуда я тебя знаю? - спросил Майкл.
- Ты друг Весёлого Роджера! Он тебя уделал в армрестлинг в «Льюисе Кэрролле»! - я тоже вспомнил здоровяка.
- Чёрта с два, сынок! Я поддавался! Не хотел расстраивать Малыша-Роджера! Держись! Поедем к нему! Ты нам ещё свои новые стихи почитаешь! - Майк старался ехать быстро, но аккуратно, чтобы не тревожить лишний раз моё пулевое ранение.
- Я в Корее управлял Чикасоу, а Родж в моём экипаже заведовал плеваком. Когда мы возвращались после боевого вылета, братья-шавкожоры настолько окосели, что приняли нас за русских и жахнули по бедной птичке из миномёта, союзники сраные. Роджи поймал рёбрами осколок. Мы совершили аварийную посадку и я повёз Весёлого на фургоне прямо в полевой госпиталь. Всю дорогу я плакал, я боялся потерять лучшего друга, боевого товарища, а этот придурок кашлял кровью и подшучивал надо мной! Тогда смерть увидела, что Роджер полный дебил и напрочь отказалась его забирать. Так что ты тоже выживешь! На этой оптимистической ноте я опять умер, от болевого шока...
Глава 21 Epistola ad amicum.
Ну до чего же обидно поймать пулю и умереть второй раз за месяц в своём собственном романе! Но теперь всё пошло наперекосяк: я не мог воскреснуть! Я маялся от тоски в краснодарском мирке 2017 года, я скучал по друзьям! Как Ты, Вула? Алиса ещё не врубилась, что Ты кобель и прохвост? Как Ленка и Фло? Как здоровье Оси? Что начудили Джек и Джина? Почему я не могу к Вам вернуться? Как мне всё исправить? В моей жизни всегда присутствует тьма вопросов, имя им легион. Ответы я чаще всего нахожу в книгах. Так и поступлю на этот раз! Я закрыл глаза и вытянул из книжной полки вслепую случайный том. Им оказалось Евангелие от Луки. Я наугад открыл эту богатую поэзией книгу на одиннадцатой главе. Основательно помотав головой, чтобы сбить прицел, я ткнул пальцем в страницу: «И Я скажу вам: просите, и дано будет вам; ищите, да обрящете; стучите, да отворят вам, ибо всякий просящий получает, и ищущий находит, и стучащему отворят...» Куда стучать-то, Иисусе? Для Начала я решил написать письмо моему другу Чезаре Амато, прямо в Рай. Итак, письмо другу...