Я машинально протянул Равви сигарету, он её внимательно осмотрел, обнюхал и спрятал за пазухой для дальнейшего изучения.
Мой желудок предательски заурчал, жалобно требуя запоздалый ужин.
- Учитель, Ты поможешь мне воскресить моего друга? - я не сдержался и спросил напрямик.
- Для начала ты переоденешься в мою одежду и разделишь с нами наш скромный ужин. - Иешуа услышал урчание моего живота, к тому же сам проголодался.
Рыбаки, взволнованные долгим отсутствием Пастыря, стремительно двигались к нам навстречу, освещая дорогу масляными факелами. Я поспешно набросил на себя бежевую пенулу, а голову не стал прятать под капюшоном, потому что внешне ничем от местных не отличался. Вопреки моим ожиданиям, Кифа и его брат не стали про меня спрашивать, только молча кивнули, в знак приветствия и дружелюбия. По местному обычаю, женщины омывали мне ноги, к тому же Иисус почему-то представил меня, как почётного гостя и назвал Киром. Мария заметила мои ухоженные ногти и окатила меня подозрительным взглядом, полным тревожных вопросов. Я попытался непринуждённо улыбнуться, но перестарался: всё вышло слишком фальшиво и натянуто. Мои набитые кулаки тоже бросались в глаза даже под тусклым светом облачного вечера, среди догорающих факелов и чадящих лампад. Я протянул левую руку за горячей лепёшкой и случайно блеснул серебряным Rolexом. Мария оставила трапезу и тайком кивнула мне, чтобы следовал за ней. Мой темперамент отравил разум сексуальными фантазиями, я рванул за черноволосой кошкой. Она поймала мою руку, полную животной страсти, и холодно прошептала:
- Господин! За тобою следует ангел смерти! Оставь нас, уйди как можно дальше, заклинаю тебя! - её голос дрожал, она боялась за Иисуса.
- Не волнуйся, Мария! Утром меня здесь не будет. И не называй меня господином, я не люблю это слово.
Она вернулась к братьям и сёстрам первой, по привычке всё ещё покачивая бёдрами, как в старые, недобрые времена.
Я выпил ещё вина и назвал Иисуса дураком, потому что он не принимал Машиной любви, но Мистер Икс на этот раз проявил политкорректность и ни фига не перевёл (сволочь!). Когда все наконец-то разбрелись, сытые и пьяные, у костра остались трое в грусти, не считая собаки, тоже почему-то печальной.
- Это Иуда, при нём можешь говорить открыто: он единственный, кому я верю. - сказал мне Иешуа.
- Пи...дец! - нецензурная брань вырвалась у меня невольно. К счастью, Икс бы не смог её перевести при всём своём желании.
Настоящий Иуда, вопреки евангельским кратким описаниям, обладал мужской красотой, статью, грацией тигра, готового к прыжку. Его чистые и на удивление честные глаза смотрели на меня с неподдельным интересом.
Я кирнул ещё вина, чтобы осмелиться первым нарушить молчание.
- Равви, научи меня людей из мёртвых воскрешать, мне очень нужно вернуть друга. Я не корысти ради... - я заметил грустную ухмылку Иуды Искариота.
- Ах! Кто бы меня научил! Я бы вернул отца своего и Учителя Иоанна, конечно, я бы познакомил их друг с другом, они бы подружились... - Иисус всегда был серьёзен, и даже сейчас он не подшучивал надо мной.
- А как же Лазарь? Кто его воскресил? - я едва сдерживал свою злость, досаду и разочарование.
- Но Лазарь не был мёртв, когда мы пришли к нему! Он от усталости слишком крепко спал после битвы с бесами...
- Да трясучка у него была, как у Равви, никаких чертей и бесов я не углядел в этом пороке. - перебил Иуда Иисуса. Иегошуа в ответ на эту дерзость мягко улыбнулся, как любящий отец нашкодившему ребёнку.
- А как же Вы его разбудили? - всё ещё не унимался я.
- Лука обучил меня ремеслу целительства. Пахучие смолы и эфирные масла способны пробудить спящего, но не мёртвого. - Иисус виновато улыбнулся.
- Простой люд по причине безграмотности своей вечно перевирает слова и деяния Учителя, зачастую без злого умысла. - пояснил Иуда Искариот.
- Я лишь проповедник и наставник, и ни в коем разе не чародействовал, мёртвых к жизни не воскрешал. Мы только уповаем на Милость Божию, дабы Он простил нам грехи наши и даровал бессмертие душам нашим для вечной светлой радости в Царствии Его на Небесах. Прости меня, странник, что слухи обо мне ввели тебя в заблуждение. - с этими словами Иегошуа преломил согретую над костром лепёшку на три равные части и поделился с нами.
Я услышал всхлипы за кустами, в темноте похожими на самшит, по крайней мере дурманящий запах был схож с самшитом. Я вспомнил майский парк в горной Армянской Советской Социалистической Республике. Там мой дедушка, живой и здоровый, носил меня на руках, угощал мороженым и говорил, что я должен быть крепким и полезным, как самшит. Он был очень похож на Иосифа, вот только не хромал... Я разогнал от себя грустные мысли, чтобы не заплакать на глазах у Равви.