- А что здесь вообще происходит? - спросил я своего гида Ваала.
- Наши друзья вечером испытают твою волю. И если ты окажешься достоин быть моим носителем, то их верховная жрица Нуба ответит на три твоих вопроса. Как раз узнаешь насчёт своего Иосифа. - мне стыдно в этом признаться, но нахлынувшие на меня новые события напрочь отбили все болезненные воспоминания об Осе и Флоре.
Я остановился погладить верблюда, чьи какашки вернули к жизни моё поломанное плечо. Эта сволочь с грустными глазами смачно плюнула мне в рожу. Я стал яростно вытирать верблюжьи слюни и ругать наглое животное на чём свет стоит. Зверь от меня обиженно отвернулся. Номады захохотали.
- Странник, ты не прав. Нор увидел твоё обгоревшее лицо и проявил великодушие, поделившись живительной влагой. Ты должен его поблагодарить. - вразумил меня улыбчивый беззубый старичок, погонщик верблюжьего стада.
Мне стало стыдно, ведь эти люди справедливо считали меня дикарём, я не знал их обычаев, языка и законов. Я погладил Нора, и он нежно боднул меня головой в знак прощения. Глядя на этих прекрасных созданий, я восхищался талантом и величием нашего Творца. Но почему же Он с людьми так накосячил?.. Ваал тогда сказал мне, что слово «верблюд» - это старославянская аббревиатура. Означает «Вера в Бога, Любовь и Добро». Но откуда месопотамский демон знает Веды и культуру славян? Я вспомнил светящийся знак на своей груди. Это был определённо ведический символ, похожий на оберег. В моей голове из обрывков информации никак не складывалась целостная картина... Все эти вопросы я оставлю на потом. Для начала мне нужно сосредоточиться на Иосифе.
- А как меня будут испытывать? - спросил я Ваала.
- Ты должен будешь пройти тринадцать шагов к верховной жрице Нубе. - Ваал что-то не договаривал.
- И в чём подвох?
- Идти придётся через ядовитых змей... - Ваал стал насвистывать в моей голове какой-то дурацкий мотивчик.
Честно признаюсь, если бы действительно я писал этот непонятный роман, то придумал бы себе задание попроще: выпить ведро холодненького пива и перетрахать половину здешних женщин, например... Мне очень захотелось домой. Туда, где царят покой, свежесть и безопасность...
Но вечер моей казни неумолимо наступал на пятки. Номады повели меня к шатру Нубы, в знак поддержки сильно хлопая по правому плечу. При этом я на удивление не испытывал никаких болезненных ощущений, ведь переломы кости так быстро не заживают в нормальном мире.
Когда я увидел канаву, полную змей, мои ноги от страха стали ватными и подкосились. Сердце забилось в жуткой тревоге, как пичужка под лапой кота. Ритмичный барабанный бой пытался сделать меня оптимистом. Я закрыл глаза и хотел было кинуться в самую гущу змей, ведь ожидание смерти хуже неё самой, а мне было стыдно признать себя трусом, уж лучше сдохнуть...
- Нет, братец! Так дело не пойдёт! Остановись, сделай дыхательный комплекс, успокой сердце и нервы, иначе ты труп. - Ваал говорил со знанием дела, и я послушался.
Когда я завершил седативные упражнения: «нагарэ», «яку», «ибуки», моё сердце быстро вернулось в привычный ритм джаза баптистских похорон. А после поклона заходящему солнцу «сензентай» мой дух окончательно освободился от паники.
Моё тело зевнуло и качаясь пошло вперёд, в канаву. Я себя почему-то не контролировал! Ну что ж, мне пора научиться хоть кому-то доверять. Начну, пожалуй, со своего незваного гостя. Тем более, что без него я бы уже давно пропал, да и недавно тоже.
Итак, пока Ваал говорил со змеями, я решил поспать, чтобы не мешать ему, да и устал сверх меры, не продвинувшись в своей спасательной миссии даже на дюйм. Да и кто бы меня самого спас: жалкого, слабого, потерянного в пространстве и времени?..
***
Смуглый курчавый мальчик пытался тоненькими ручонками скоблить бревно. Железо его инструмента застревало в дереве, рукоять вылетала из дрожащих рук. Капельки пота перемешивались со слезами на его грустном лице. Бревно отчаянно сопротивлялось, впиваясь острыми занозами в его мокрые пальцы. Милосердное бревно, когда-то бывшее добрым осиновым деревом, не хотело после смерти стать орудием для казни. Серые (или карие?) глаза мальчика прятались от этого позора за длинными кудряшками.
- Эй, лунатик! Смотри, не убейся! - злобно смеялись старшие браться, уже давно умелые плотники, гордость и подмога пожилого отца.
- Иуда! Не обижайте Иешуа! Он же ваш брат! - прикрикнула на подростка худая женщина, с измождённым от забот лицом.
- Бездельник нам не брат! Он не нашей крови! Он обуза! - огрызнулся Иуда.
Мария однажды оступилась, безумно влюбившись в дезертира, который нагло врал ей о своей ратной доблести. А сам сбежал, узнав, что скоро станет папой. Иудейская община хотела изгнать её из Назарета за прелюбодеяние. Но овдовевший Иосиф сжалился и заступился. Какое-то время ему объявили бойкот и не давали новых заказов. Вот только с первыми дождями возникла острая потребность латать исхудавшие от ветра крыши. А в Галилее лучше всех это делал Иосиф. Так Мария с Иисусом получили защиту и заботу Человека, которого христиане стёрли из своей псевдоистории, незаслуженно умаляя его благородство и прочие достоинства.