- Если я так бесчестно убил Велеса, то что он делает в моей голове? - меня сильно мучила совесть, я всю жизнь считал себя благородным человеком и вдруг узнал, что по сути раб и подлец.
- О! На этот вопрос я сам отвечу! - Ваал вступил в наш с Нубой диалог. - Иштар не убила Тебя, а перелила мою кровь. К счастью, луч обжёг ткани, и я немного потерял. Когда доберёмся до Макеры, Учитель Кубера меня полностью восстановит.
- Тогда почему Ты не стёр меня, а только держал какое-то время в неведении? - на месте Ваала я бы отомстил своему убийце: око за око, ну и так далее...
- Ты был ещё не готов узнать правду, ты и сейчас не готов, но больше нет времени ждать. Мне нужна твоя помощь, чтобы остановить Кукловодов. Они безумно жаждут власти и угрожают всему, что дорого нам обоим. Мне надоело убегать, прятаться, менять тела, тосковать по Иштар... Итак, теперь я спрошу: ты со мной? - Ваал застал меня врасплох, примерно как я его тогда...
- А у меня есть выбор? - я слишком долго был рабом и не верил в право выбора свободных людей.
- Если нет, то я найду себе другого носителя, и мы с тобой разойдёмся краями. Если больше не станешь мне вредить, то я даже забуду твоё имя, потому что имя без поступков всего лишь пустой звук. - Нуба слушала наши мысли и кивнула Ваалу в знак согласия.
- Для начала помоги мне воскресить Иосифа, а потом я отдам за Тебя свою жизнь, потому что сильно Тебе задолжал и не хочу больше быть рабом Кукловодов. - каким бы я ни был подлецом, но образ плачущей Флорентины терзал меня сильнее обезглавленного Велеса. Богу - Богово, а Человеку - Человеково... Моя левая рука крепко пожала правую. Вот так переродилась из вражды дружба бывшего безымянного раба и опального Бога Ваала-Велеса, последнего Пасечника Макеры.
- А теперь самое главное! Забей на своём, на этот раз поломанном армянском носу: Дакини Иштар моя по праву! А ты смирись и найди себе другую бабу. - В голосе Велеса звенели серьёзные нотки ревности и даже угрозы.
И почему это Богам всегда достаётся самое лучшее?
Глава 9
Безымянный
Как мне начать девятую главу? И как её назвать? После двух видений, посланных Нубой, моя бедная башка сильно раскалывалась от переизбытка информации, а ещё я переживал из-за своей подлости... Да хрен с ней, с главой: пусть будет безымянной!
- Нуба, я бы очень хотел узнать побольше о Яхве, но мой мозг не выдержит третье видение. Мы ведь ещё увидимся? Можно, я спрошу о нём в следующий раз? - что-то заставило меня крепко обнять хрупкое тельце Нубы. Она не возражала, только игриво боднула меня головой в лоб, как ягнёнок барана. Господи, я ведь знал эту женщину! Вот только ничего не помню! И тут я в третий раз провалился в бездонный колодец своего подсознания, но теперь уже без помощи Нубы и Велеса...
***
Раб № 777 прекрасно понимал, что в присутствии Хозяина нужно смотреть себе под ноги и никуда более. Об этом всегда жалобно умоляла исполосованная плетью спина. Вот только красота Анубии из свиты Яхве беспощадно поднимала голову раба, и спина в наказание получала очередную порцию ударов. Так случилось и в этот день.
Яхве заставлял рабов наказывать и даже убивать друг друга в зависимости от степени вины. Яхиты были клонами и чувствовали боль собрата, как свою собственную. А когда их недовольство тираном росло и назревал бунт, как гнойный нарыв, в Мире Кукловодов Хозяева цинично стирали память своей собственности. И всё начиналось с начала из цикла в цикл, с чистого листа до следующей кляксы возмущения.
Большая луна Ануннак своим сиянием безуспешно пыталась унять боль дрожащей, исполосованной крест накрест спины. Раб бредил на ритуальном эшафоте, пропитавшемся кровью яхитов за тысячи циклов тирании. А его палач плакал в казарме и тоже не мог уснуть. После очередной стёртой памяти это была его первая плеть. Будь у раба № 983 выбор, он бы лучше руку себе отрубил, но не замахнулся на своего собрата по несчастью. Бить своих в первый раз с непривычки больнее всего, да и потом не легче, если проснётся совесть.
Бритоголовая девушка неземной красоты поднесла к потрескавшимся губам непокорного чашу с водой. Яхве наслаждался своей показной «милостью» из окна библиотеки, где он проводил большую часть своего времени с останками древних цивилизаций.
- Ну вот! Опять ты за своё! Уймись, прошу тебя! - шептала Анубия рабу Три семёрки. Жрица Кукловодов бережно поддерживала ослабевшую голову раба, чтобы он мог пить воду.
Ануннак созрела и покраснела: самое время для любви. Если под её светом поцеловать девушку, то будешь любить её вечно... Спина раба застонала от этой дерзкой мысли, предчувствуя новые побои. Анубия приказала стражникам освободить раба и утащить в лазарет. Три семёрки воспользовался замешательством неуклюжих вертухаев и жадно поцеловал Жрицу в губы. Бритоголовая красавица оттолкнула наглеца и ударила его тоненькой ладонью по измождённому лицу, незаметно задержав ускорение своей руки, чтобы смягчить силу удара. Она демонстративно развернулась и быстро зашагала в свои владения, громко звеня бубенчиками на сандалиях, чтобы отвлечь гневное внимание Яхве от этого безумца. Кукловод покачал головой из окна и задёрнул золотые шторы. Разбитые губы раба прятали довольную улыбку и сладкий вкус поцелуя. Три семёрки на ходу молился Ануннак, чтобы она помогла ему завоевать сердце Анубии, Жрицы Кукловодов.