У лавки с греческими пергаментами писарь замешкался в поисках трудов Платона и Аристотеля, потому что этот засранец Банга опять погрыз часть библиотеки своего хозяина, чем вызвал его смех и ликование.
- Смотри-ка, юноша! Мой пёс знает толк в македонской философии! - улыбнулся Понтий Пилат. - А вчера он нагадил на крыльце префектуры! Понимает, умница, какое это паскудное место! - суровый и грозный Игемон играл с собакой, как маленький мальчик. Банга жмурился от удовольствия, вилял хвостом и легонько покусывал Пилата за руки, таким образом выражая свою любовь и преданность.
Иисус улыбнулся, вспомнив преобразившееся лицо человека, которым многие люди пугали своих детей. Иуда ловко вытянул из его кошелька одну монету и поспешил в продуктовые ряды за хлебом. Больше одной монеты красть нельзя, так учил Иуду его отчим Ефраим. Любого вора рано или поздно губит жадность. Да и человек, потерявший одну монету, не станет шуметь так сильно, как человек, потерявший весь кошель с деньгами.
- И откуда у такого оборванца римский золотой? Да ты, братец, воришка! - мягкий металл поддался под зубом торговца лепёшками. Возьми один хлеб и проваливай! И помни мою доброту! - в визге жирного пекаря чётко прозвучала угроза.
- Нет, уважаемый! За эту монету с изображением нашего великого Кесаря, да преумножат Боги его славу и богатство... - Иуда умел торговаться с жадными ублюдками вроде этого подлеца, который хотел присвоить себе золотой.
- Врёшь, сволочь! Здесь три колоска намалёваны! - перебил торговец. В спешке Иуда не успел толком разглядеть золотой, а раньше вообще такие монеты в руках не держал, довольствуясь серебром мытарей и фарисеев. Эта роковая ошибка будет стоить ему жизни. Иуда гордился тем, что не воровал медяки у бедных. Это он скоро скажет Богам, когда предстанет перед Ними на Последнем Суде, забитый до смерти рыночной стражей.
- Хорошо, Господин! Твои хлеба настолько вкусные, что хватит и двадцати за монету. - Иуда склонил голову в поклоне, признавая своё поражение, чтобы смягчить проныру.
- Стража-а! - нарочно тихо позвал торговец, чтобы напугать воришку и сбить цену до десяти хлебов. Но стражники услышали...
Иуда весь взмок от напряжения, торговец тоже прогадал из-за своей жадности, надо было продать пятьдесят лепёшек...
- В чём дело, толстожопый? - легионеры скучали без войны и всем своим видом провоцировали местных, чтобы случилось восстание. Торгаш испугался за свою шкуру и протянул двум вооружённым гоям потную дрожащую ладошку с монетой.
«Если спасу голову от ударов, попытаюсь выжить!» - Иуда не хотел умирать на рынке, как дворняжка.
- В чём дело, Иосиф? Я дал тебе золотой и послал за хлебами для охраны Префекта! - Иисус по-дружески положил руку на плечо своего обидчика.
- Я по-пфпозвал В-вас, угостить х-хлебом за то, что защищаете меня от воришек. Мой сын тоже мечтает стать римским легионером! - находчивый торговец с горем-пополам выпутался из патовой ситуации, подавив страх и заикание.
- Жидов не берём! - усмехнулся старший стражник и нагло хапнул два больших хлеба.
- Вот Ваши пятьдесят лепёшек, Господа! Приходите ещё! Мы занижаем цены для таких добрых людей! - голос пекаря растекался елеем после пережитого кошмара.
Иуда с хлебами долго плёлся за писарем. Его мучила совесть, без которой вор по мнению Ефраима превращается в крысу.
- Меня зовут Иуда! Почему Ты назвал меня Иосифом? - Иуда думал, как ему лучше отблагодарить этого чудака.
- Я не знал твоего имени! Иосифом звали моего отца... - Иисус повернулся к Иуде и широко улыбнулся.
- Почему Ты спас меня, вора? - Иуда был растроган до глубины души поступком Иисуса.
- Во-первых, меня изумил чудак, который предпочёл полному кошельку золота лишь монету. Во-вторых, один из моих уважаемых Учителей, лекарь Лука, рассказал мне древнюю притчу... Так вот, человек некий шёл из Иершалаима в Иерихон...
Жар на губах разбудил меня в самом начале Иисусовой притчи. Я валялся на огромном ложе в лепестках цветов: голый, мытый, обмазанный липким каштановым мёдом. Надо мной свисала та самая девица. Если я правильно понял Ваала, это мать Иштар, Инанна-Воительница.
- Где я, чёрт возьми! - вдобавок ко всем прочим прелестям эта бестия была совершенно обнажённой. А мой половой орган нагло предал меня и рванул в её нефритовую пещеру, как голодный удав в гнездо за добычей.