- И кто тогда твой бог, дерзкий галилеянин?! - закричал Яхве на Иисуса.
- Я не знаю Его Имени. Мой отчим Иосиф веровал в Ахурамазда. Я только понимаю, что если есть ты, значит должен быть и Он, или Они: те, кто не учат лгать и убивать своих братьев ради власти. - Иисус рисовал щепкой на земле полузабытые картины и узоры из прерванного сна. «Интересно, Отцу понравился мой стол? Скоро встречу Его и сам спрошу. И мы вместе за этим столом будем ждать Маму и братьев...» - Иисус сильно затосковал по родным: по отчиму, матушке, и даже по сводным братьям-задирам. Они так и не приняли Его Пути. А Мария ещё не знает, что он ушёл от саддукеев вслед за Иоанном. А впрочем, хорошо, что семьи нет рядом: утром их присутствие стало бы чудовищной пыткой. Ведь истинный Ад - это когда близкие мучаются, переживая за тебя... «Уж лучше я за всех пострадаю!» - непрошеные слёзы капнули на Иисусовы художества. Только бы Яхве не заметил!
- Отворачиваясь от меня, ты ступаешь тропою смертной тени, навстречу своей гибели. - Кукловод всё ещё надеялся запугать мальчишку и обратить в свои ряды.
Иисус поднял голову, чтобы слёзы не капали на землю и не выдавали его смятение. Иосиф, плотник и кровельщик, учил своих сыновей смотреть на небо, чтобы не бояться высоты...
- Отец мой! А вдруг каждая звезда - это целый чудный мир, как наш, или ещё краше? А что, если в этих мирах живут добрые люди и зовут нас в гости, чтобы починить их крыши? - братья Иисуса захихикали, но Иосиф грозно топнул ногой, чтобы они замолчали.
- Вот именно поэтому тебе нужно обучиться нашему ремеслу. А когда ты вырастешь, у тебя будет полно работы в иных мирах. Мой отец учил меня, что дом, как Человек. И если крыша прохудилась, то и в душе заведётся чёрная плесень... - Иосиф тогда удивился мудрости мальчика. Идея обучать Иисуса грамоте созревала в мыслях Иосифа, ожидая подходящего момента, как благодатной почвы...
- И каков твой окончательный ответ? - Яхве вырвал Иисуса Христа из тёплых объятий прошлого: от запаха маминого хлеба и звука отцовского голоса.
- А ступай себе с миром! Ты от меня ничего нового не услышишь! - Иегошуа Га-Ноцри, истинный сын Иосифа-Плотника, повернулся с улыбкой к своему искусителю. Иисус укрепился духом и больше не плакал. Яхве медленно растворился в воздухе, в очередной раз с горечью признавая своё поражение...
***
Апрель в Сан-Франциско так же прекрасен, как и в большинстве других уголков земного шара. Ильмы наклоняют мокрые ветви, как чистые руки, пытаясь здороваться с прохожими. Но люди в своей повседневной спешке не замечают их добродушия и проносятся мимо, уступая по скорости лишь своим железным тотемам с откидными крышами и литыми дисками, с прожорливыми двигателями внутреннего сгорания вместо сердца. Зелёная жизнь, проспавшая всю зиму, сквозь асфальт, бетон и тротуарную плитку рвётся ввысь, из тьмы и забвения к свету, как лотосы индийских болот. Продавщицы магазинов дышат свежестью утра с чашкой горячего капучино и приветливо улыбаются, мечтая выманить наши деньги или даже затащить в церковь для брачной церемонии, которая превращает мой любимый свободный секс в скучный супружеский долг... Порой из-за их спин выглядывают кудрявые сонные мордочки: чёрные, светлые и дерзко-рыжие, как весеннее солнце. Недостача молочных зубов выдаёт их тайное увлечение конфетами, а слишком взрослый взгляд говорит об отсутствии беспечных папаш, об их цинизме и предательстве. Грустные брошенные дети - это символ любого поколения всех времён и народов нашего мира.
Мы с Вулой гуляем по яркому тротуару Ломбард-стрит, принюхиваясь к подарку для Иосифа. Вула учит меня познавать мир носом, как медведь и пёс.
- Ты знаешь, Собака! Я очень боюсь своих снов и воспоминаний: там чем дальше, тем больнее! - пожаловался я другу.
- Боль - это старославянская аббревиатура. Означает «Бог лечит». Так что держись! Тебе ещё многое предстоит восстановить в своём потёртом скворечнике. - Вула рефлекторно метил тротуар через каждые десять метров: кобель, одним словом.
- А если я не желаю вспоминать? Его скоро убьют, казнят как вора и убийцу, а мы ничего не изменим. Если победа невозможна, то игра теряет всякий смысл. И тогда вся наша жизнь - это позор и ошибка! - мне хотелось сигарету, но Вула бросил курить: Элис Роджеровна настояла (вот сучка!).
- Когда идёшь тропою смертной тени, победить не главное! Гораздо важнее самому остаться непобеждённым.
И тут я подумал: а может и мне ходить в Чайна-таун на шахматно-философские семинары?..
Глава 20
Некролог
В этот раз кто-то аккуратно перекрасил забор и калитку на Гири-Бульваре в салатовый цвет. Параллельные изящные мазки выдавали руку Художника. И даже табличка с номером висела ровно, усмирив свою гордыню...