– Пэтти, – произнесла Вдовушка, – я сожалею, что в этом году здесь нет твоих ближайших подруг, но я уверена, что вы с Маргаритой и Хэрриет весело проведете время. Завтрак будет на полчаса позже обычного и правила относительно школьной территории будут не столь жесткими, только мы, разумеется, всегда должны знать, где вас искать. Я постараюсь устроить поход на праздничный концерт в городе, а мисс Салли возьмет вас с собой на денек на ферму. Сейчас лед уже довольно крепкий, чтобы вы могли кататься на коньках, Мартин достанет салазки, и вы будете кататься с горки. Вы должны как можно дольше находиться на свежем воздухе, а я буду весьма довольна, если вы с Маргаритой сможете увлечь Хэрриет видами спорта, которыми занимаются на открытом воздухе. Кстати о Хэрриет…
Вдовушка на мгновение помешкала и Пэтти с ее проницательным умом поняла, что наконец-то они добрались до сути беседы. Чай и гренок были всего лишь оберткой. Она слушала с некоторой подозрительностью, Вдовушка же понизила голос с таким видом, словно сообщала нечто секретное.
– Раз уж заговорили о Хэрриет, я хотела бы заручиться твоей симпатией, Пэтти. Она очень добрая и искренняя. Это девочка, дружбой с которой мог бы гордиться каждый. Но благодаря несчастному стечению обстоятельств, как это иногда происходит в многолюдном, деятельном, эгоистичном обществе, ее игнорируют и не принимают в компанию. Хэрриет, судя по всему, не так легко приспосабливается, как большинство девочек, и я боюсь, что бедняжка часто очень одинока. Мне доставит несказанное удовольствие, если ты постараешься проявить к ней дружелюбие. Уверена, что она пойдет с тобой на сближение.
Пэтти пробормотала несколько вежливых фраз и удалилась переодеваться к ужину, упрямо решив держаться от Хэрриет как можно дальше. Ее дружба не товар, который можно купить за чай и гренок с маслом.
Три девочки ужинали в одиночестве за маленьким, освещенным свечами столиком в укромном уголке столовой, а четыре учительницы удобно расположились за дальним столиком в противоположном углу.
Пэтти приступила к еде, по возможности употребляя односложные слова; однако такое отношение к окружающему миру было ей не свойственно, поэтому, когда подали телятину (был вечер среды), она уже от всего сердца смеялась над бесхитростным разговором Козочки. Словарный запас мисс Маккой изобиловал местным диалектом прерий, и на каникулах она дала себе волю. В течение учебного года она была вынуждена сдерживаться в выражениях, учитывая денежный налог на сленг. Иначе все ее карманные деньги пошли бы на увеличение общественной казны.
Как приятно направлять застольную беседу туда, куда душе угодно. Обычно, когда присутствовал учитель и задавалась тема, трапеза носила характер ограниченной рамками формальной процедуры. Пять вечеров в неделю, во время подачи первых трех блюд, следовало вести беседу на французском языке, и каждая девочка должна была внести свою лепту в виде не менее двух ремарок. Нельзя сказать, что на «французских» вечерах в столовой было много разговоров. Субботний вечер посвящался обсуждению (на английском) текущих событий, почерпнутых из редакционных статей в утренней газете. В «Святой Урсуле» никто особо не располагал временем для передовиц, поэтому даже на «английских» вечерах беседа угасала. Но по воскресеньям школа наверстывала упущенное. В этот день, являвшимся festa,[17] они могли говорить о чем угодно. И шестьдесят четыре сороки, трещавшие изо всех сил, не шли ни в какое сравнение с ученицами «Святой Урсулы» во время воскресного ужина.
Четыре дня перед рождеством пролетели неожиданно быстро. Первый день запомнился метелью, в последующие три дня сияло солнце. Мартин вытащил сани, девочки набились в них и поехали на лесной участок за вечнозелеными растениями. В деревне предстояло выполнить множество поручений, и то, что по пятам не следовала учительница, было внове и очень занимательно.
Пэтти нашла, что обе спутницы, навязанные ей обстоятельствами, оказались неожиданно общительными. Они катались на коньках, салазках, играли в снежки, – и Хэрриет, на которую Пэтти смотрела широко открытыми от изумления глазами, заметно оживилась. Накануне рождества они с Мартином поехали развозить старым школьным протеже корзины с рождественскими подарками, а на обратном пути домой, благодаря бьющей через край жизнерадостности, они ехали около мили, зацепившись за спинку салазок; потом, вывалившись наружу, бежали следом и снова цеплялись, пока, наконец, не нырнули сломя голову в большой сугроб у въезда во двор. Отряхнув одежду от снега, словно щенки после купания в пруду, они, оживленные и радостные, ввалились в дом. Щеки Хэрриет раскраснелись от соприкосновения со снегом, ее обычно прилизанные волосы рассыпались по лицу в пышном беспорядке, большие темные глаза утратили свое печальное выражение. Это были веселые, озорные глаза маленькой девочки. Она была не просто хорошенькой, а необузданно, поразительно, по-цыгански красивой, что заставляло обращать на нее внимание.