II. Романтическая история Катберта Сент-Джона
ВДОВУШКА придерживалась здравой теории о том, что ученицы средней школы должны оставаться маленькими девочками до тех пор, пока не окончат школу и – дерзкие, энергичные и непосредственные – не шагнут во взрослый мир. «Святая Урсула» как по форме, так и по содержанию была монастырем. Мужскую половину рода человеческого в расчет не брали.
Бывало, новенькая девочка воротила нос от девических забав, которыми довольствовались ее подруги. Но, в конце концов, ее неудержимо затягивало в поток. Она училась прыгать через веревочку и катить обруч, участвовать в погонях по бумажному следу по пересеченной местности, зимой кататься на коньках и с горки, играть в хоккей; наслаждаться леденцовыми тянучками из патоки и попкорном, сидя вокруг большого костра субботними вечерами, или импровизированными маскарадами, когда вся школа в поисках костюмов совершала набеги на дорожные сундуки на чердаке. Через несколько недель самая испорченная юная материалистка больше не чувствовала зов из-за «пределов» и поддавалась молодежному духу сестринской общины.
Но в подростковом возрасте девочки с готовностью отвечают на зов романтики. Время от времени, в сумеречный час между послеобеденными занятиями и звонком к переодеванию, собравшись у окна и обратив свои лица к небу в сторону запада, они заводили разговор о будущем, особенно когда в их группе находилась Розали Пэттон. Хорошенькая, грациозная, непоследовательная малютка Розали была исключительно создана для романтики, которая так и льнула к ее золотистым волосам и смотрела ее глазами. Она могла не быть абсолютно уверенной насчет разницы между причастиями и супинами, могла сомневаться в определении параллелепипеда, но если речь заходила о чувстве, то она говорила с убежденностью. Судя по всему, ее знания были не столько теоретическими, сколько приобретенными на личном опыте. Розали предлагали выйти замуж!
Она поведала подробности своим самым близким друзьям, те поведали их своим самым близким друзьям, пока, наконец, вся школа не узнала ее романтическую историю.
Превосходство Розали в сфере чувств совершенно ей соответствовало. Присцилла могла отличиться в баскетболе, Конни Уайлдер – в актерском мастерстве, Керен Херси – в геометрии, а Пэтти Уайатт – ну, скажем, в дерзости и отваге. А вот Розали была признанным авторитетом в сердечных делах, и пока не появилась Мэй Мертель Ван Арсдейл, никому и в голову не приходило сомневаться в ее статусе.
Мэй Мертель провела неуютный месяц, с трудом вживаясь в школьную жизнь. Ей было привычно выделяться с помощью одежды, но, приехав со своими четырьмя чемоданами, она к своему неудовольствию поняла, что одежда в «Святой Урсуле» бесполезна. В том, что касалось моды, школьная униформа равняла всех под одну гребенку. Была, тем не менее, еще одна сфера, в которой она могла рассчитывать на превосходство. Ее собственная сентиментальная история была яркой в отличие от бесцветного существования большинства, и она принялась отстаивать свои притязания.
В одну октябрьскую субботу в комнате Розали собралось с полдюжины девочек, которые расселись на брошенных в кучу диванных подушках, прикрутив газовые рожки и пользуясь струившимся в окно светом первой после осеннего равноденствия полной луны. Они тихо пели в минорной тональности, но постепенно перешли на разговоры. Учитывая лунный свет и парящие облака, беседа развивалась в сентиментальном духе и, естественно, закончилась Великим Опытом Розали. Лавируя между девическими сомнениями и множеством подсказок, она пересказала историю – новенькие девочки ни разу ее не слышали, а для стареньких она всегда была свежей.
Сцена была бесподобна – залитый лунным светом пляж, плеск волн и шелест сосен. Стоило Розали случайно опустить какую-нибудь подробность, как ее слушательницы, уже знакомые с рассказом, охотно дополняли его.
– И он держал твою руку все время, пока говорил, – подсказывала Присцилла.
– О Розали! Правда? – шокировано вопрошали хором новенькие.
– Д-да. Просто он вроде как завладел ею и забыл отпустить, а мне не хотелось напоминать ему.
– Что он сказал?
– Он сказал, что не может жить без меня.
– А ты что ответила?
– Я сказала, что мне ужасно жаль, но ему придется.
– И что произошло потом?
– Ничего, – вынуждена была признать она. – Полагаю, что-то могло произойти, если бы я приняла его предложение, но как видите, я отказала.
– Но ты была очень молода в то время, – намекнула Эвалина Смит. – Ты уверена, что знала, чего хочешь?