Вот каково быть оптимистом. Ты мечтаешь, а реальность эти мечты давит.
Но я могу хотя бы написать об этом жизнеутверждающий рассказ. Жалко, что никто из тех солнечных человечков – «А давайте соберем НФ-антологию, посвященную позитивному будущему!» – почему-то ни разу ко мне не обращался…
Зундс, гадзукс и херов Сизиф
(Блог, 30 августа 2016 года)
Those who know what’s best for us
Must rise and save us from ourselves.[33]
Знаете ли вы, что в «Ложной слепоте» семьдесят три раза употребляется слово «fuck» и его производные? Мне недавно сообщила об этом учительница, работающая в старшей школе в той части США, где… впрочем, во имя защиты личностей невинных, назовем это место просто Иисусией.
Из вездесущести слова «fuck» – не только в «Ложной слепоте», но и в иных контекстах – вытекает несколько следствий. Во-первых, это показывает, что у персонажей, которые так разговаривают, словарный запас и владение языком лучше, чем у тех, чьи рты вымыты с мылом.[34] Это значит, что они более честны. Это также значит, что они, скорее всего, лучше переносят боль.[35]
А в случае с этой конкретной учительницей – сейчас, в двадцать первом веке, боже ж ты мой, – это значит, что она может потерять работу, если будет знакомить с неотцензуренной версией «Ложной слепоты» свой класс с углубленным изучением английского. По всей видимости, в ее части света старшеклассники пребывают в счастливом неведении о существовании такого слова. По всей видимости, самые разные бедствия могут случиться, стоит этому шаткому состоянию дел однажды перемениться.
Мне сложно уместить такой сценарий в голове, пусть даже сам я в детстве довольно редко соприкасался с ругательствами. Воспитанный баптистами, я, должно быть, дорос до одиннадцати или двенадцати лет, прежде чем начал использовать в разговоре слова «damn» или «hell»; и даже тогда я мог жить с подобными нехристианскими срывами, только говоря себе, что, по крайней мере, ограничиваюсь «чистыми» ругательствами. Я никогда не опускался до поистине грязных слов типа «fuck», или «cunt», или «asshole».
Это никак не убеждало мою мать, которая – как Первая леди Баптистской школы лидерства – обязана была блюсти приличия. Когда я замечал, что мое употребление настолько мягких ругательств никому не вредит, ее ответ всегда был одинаков: «Я считаю это оскорбительным. Вот и все, что тебе нужно знать». Подозреваю, что именно эта идиотская реакция – бездумное предпочтение нутра рассудку – и вдохновила меня вскоре на мой бунтарский и запоздалый переход к слову на букву «F».
Но хоть я и изменился, родители мои остались прежними. Когда десятилетия спустя вышел мой первый роман, Фэншун печально качала головой – не сердитая, просто очень, очень разочарованная – задаваясь вопросом, почему ее сын, так хорошо умеющий обращаться со словами, не смог не испортить приличную книгу всей этой руганью. Особенно после того, как она в минувшие годы даже предлагала мне неоскорбительные альтернативы.
Одной из них, хоть верьте, хоть нет, было слово «zounds».
Ни она, ни я не знали тогда, что «зундс» был «факом» своего времени – сокращением от «God’s Wounds», «ран Господних», отсылавшим к Христовым стигматам и изгонявшимся из приличной литературы минувших лет так же, как «fuck» сегодня изгоняется из мейнстримной печати (его писали как «Z – s!», предлагая читателям самим разбираться, что за хуйню там вычеркнули). Слово «gadzooks» – похожее сокращение от «God’s hooks», «гвоздей Господних» (т. е. тех, которыми распяли Христа), – по всей видимости, считалось столь же вульгарным, прежде чем заделалось дежурным восклицанием в субботних комиксах и мультиках про Багза Банни.
Все это – лишь долгая подводка к тому, что объективно возмущение при виде слова «fuck» не менее абсурдно, чем возражения против «гадзукса» или «зундса» – на самом деле эти два слова должны бы, по справедливости, быть более оскорбительны, поскольку подходят ближе к «упоминанию имени Господня всуе». (Насколько мне известно, нигде в Писании не запрещается упоминать имя секса всуе.) Это дело должно быть закрыто. Это дело даже не должно было открываться ни в одной рациональной вселенной.
Но вернемся в настоящее – и вот они мы: я – автор книги, которой по прошествии времени чертовски горд; она – учительница, желающая поделиться этой книгой с бандой необычайно смышленых учеников. На пути у нас стоит – неохотно, как мне сказали, – завуч, оробевший при мысли об изучении романа с таким количеством «факов». Вроде бы в прошлом у них уже бывали неприятности. Люди теряли работу. Родители исходили говном из-за того, что в школе изучают книги, которые они могли бы назвать «прогрессивными», если бы у таких людей хоть изредка получалось управиться с пятью слогами. Так вот, спросила эта учительница, буду ли я против, если ее ученики прочтут выхолощенную версию «Ложной слепоты»? Ту, из которой вычистят все слова на букву «F»?
33
«Те, кто знает, как для нас будет лучше/Должны восстать и спасти нас от нас самих» – цитата из песни Witch Hunt («Охота на ведьм») группы Rush. (