Саксы победили, но никто так и не спрашивал какой ценой. Некоторые славные саксонские рыцари пали, не на войне, не в песках Палестины, а здесь в Эшби, поливая своей кровью ристалище. Некоторые из них получили столь тяжкие травмы, что после уже не могли никогда снова браться за меч. Но все это было не важно, как-то, что это был их день -день саксонской славы и почестей. Даже столь большой ценой, им удалось поддержать честь своей родной Англии.
Оставшийся день Бриан не выходил из своего шатра. Даже желавший его ободрить Морис де Браси не смог прорваться к нем и был остановлен оруженосцами де Буагильбера.
— Простите, сэр, но мой господин очень зол, вам не надо видеть его сейчас — ответил на вопрос Мориса один из оруженосцев тамплиера, на лице которого виднелся свежий след от удара. Де Браси решил, что лучше не нарываться. Недаром про де Буагильбера ходили слухи о него невоздержанности и излишней горячности.
***
На другой день турнира, как по какой-то роковой случайности, все повторилось вновь, но на этот раз молодому саксонскому победителю на помощь пришел еще один безымянный рыцарь. Он появился в самый разгар объединенного поединка, где рыцари должны были сражать не каждый друг с другом, а выбрать ту или другую сторону — под предводительством Бриана де Буагильбера или другую — во главе которой стоял безымянный саксонец, вчерашний победитель.
Появившийся будто из-под земли рыцарь, конь и доспехи которого были сплошь черными, был достаточно крупного телосложения и казался почти вдвое больше безымянного лишенного наследства сакса. Помощь, которая так нужна была отважному рыцарю пришла неожиданно.
Черный рыцарь умело оттеснил разившего налево и направо саксов, потерявшего контроль, Фрон де Бефа. Де Браси, не желая доводить до более серьезного кровопролития, сдался сам.
Единственные, кто снова ринулся в бой, были рыцари ордена Храма. Построившись в ряд, они выступали как один, сдерживая своих ретивых коней. Белые одеяния с крестами, знамена завивающиеся на ветру. Истинные победители и бесстрашные рыцари вступали в бой с именем бога на устах.
Бриан выхватил свой меч из ножен, отдавая сигнал к наступлению.
— Deus Vult! — снова разнеслось над ристалищем, да с такой мощью, казалось, сейчас сами небеса слышат их глас.
Некоторые саксонские рыцари, при виде несущейся непобедимой кавалькады храмовников, не выдерживали и разворачивали коней. Другие, наоборот, разочаровавшись в своих соотечественниках, оставались, чтобы дать решительный отпор.
И снова командор великого ордена был противником безымянного молодого сакса. Развернув коня, Буагильбер поднялся в стременах и уже хотел было обрушить страшный удар на молодого сакса, как вдруг, неожиданно почувствовал сильный удар, который пришелся вскользь по его спине.
— Что это за подлая тварь, что нападает со спины?! — заорал Бриан, оставив в покое сакса и разворачиваясь для ответного удара сзади.
— Я вызываю тебя на бой, предатель, Бриан де Буагильбер! — раздалось ему в ответ.
Это был тот самый черный рыцарь, который мгновенно перехватил инициативу у сакса и сцепился с храмовником. На этот раз силы противников были равны. Бриану показался знакомым и голос, и техника боя рыцаря в черных доспехах.
— Неужели, сам Ричард… — пронеслось в голове у де Буагильбера. И это было верное сомнение — лишь сам король Ричард Львиное сердце мог быть ему равным соперником. В этот самый момент, его сомнения сыграли с ним злую шутку.
Пропустив мощный удар, Бриан свалился с коня и чуть не попал под копыта сгрудившихся коней остальных рыцарей. Вовремя откатившись в сторону, он снял свой шлем и внимательно всматривался в неизвестного рыцаря в доспехах. Принц Джон, не желавший рисковать жизнью и здоровьем своих нормандских союзников, остановит турнир, признав саксонскую сторону победителями.
— Ваше знамя! — молодой саксонец спустился с коня, желая принять знамя рыцарей храма, в качестве символа побежденной стороны. Ни один из храмовников не дернулся. Они все спустились со своих коней и встали рядом с Брианом де Буагильбером, ожидая решения своего командора.
— Вот тебе мой ответ, саксонский ублюдок! — с этими словами он взял знамя у одного из сражавшегося с ним рыцарем Храма, переломил основание флага и бросил на ристалище. Переломить флаг было очень серьезным поступком — так делали лишь на поле брани, когда уже не оставалось надежды на спасение и никто не хотел сдаваться врагу, вручая свое знамя и жизнь на милость победителя. Переломить флаг — означало биться насмерть до самого конца.
— Рыцари ордена Храма не служат, не сдаются и не покоряются никому, лишь Господу нашему! — его громкий глубокий низкий голос прорезал тишину над ристалищем, словно гром среди ясного летнего неба раздался над Эшби.
Братья-рыцари склонились рядом со своим командором при упоминании им Господа, произнеся короткую молитву, сдаваться они не собирались. Буагильбер сплюнул на землю, вложил свой меч в ножны и пошел прочь с ристалища. Остальные тамплиеры, которые участвовали в турнире сделали тоже самое.
Все стояли в замешательстве. А тем временем, рыцарь в черных доспехах снова исчез, как будто и не появлялся вовсе.
Несмотря на то, что саксы были объявлены победителями, истинных проигравших не было. Никто и никогда не мог победить рыцарей Храма, сегодняшний поединок не стал исключением. Гордость и достоинство с которыми рыцари Храма покидали ристалище, заставляли задуматься очень многих о том, кто же на самом деле сумел отстоять свою боевую честь.
***
Вечером этого же дня должен был состояться большой пир. Но главного победителя турнира не было. Еще при вручении золотого венца все выяснилось и теперь неизвестный молодой саксонский рыцарь, обрел свое настоящее имя. Уилфред Айвенго был все же вынужден снять свой шлем, позволив своей возлюбленной, леди Ровене, которую он выбрал королевой любви и красоты, надеть ему как победителю турнира, золотой венец.
Все узнали молодого рыцаря. Седрик был не рад такому повороту событий, он не забыл и не простил сына. Ведь слухи о предательстве им короля Ричарда настолько укрепились в английской земле, что опровергнуть их было очень сложно.
Потеряв много крови и сил, Айвенго рухнул прямо к ногам Ровены, и несмотря на все попытки помочь своему возлюбленному, ее бытсро оттащил Ательстан, под предлогом опасности связываться с таким человеком. Все засуетились, но никто так и не решался помочь несчастному, распростертому на земле победителю.
Тем временем, уже сняв с себя доспехи, Бриан де Буагильбер стоял у входа в свой шатер с кубком вина в руках и с насмешкой наблюдал за валяющемся на земле никому ненужным сакском.
Седрик, как только увидел своего сына, тот час же приказал Аттельстану увести Ровену, его тон не терпел возражений. Сам Седрик удостоил Уилфреда лишь беглого взгляда и сам удалился из ложи, в сопровождении своих слуг.
— Отец, он же погибнет, если не оказать ему помощи — осторожный голос, раздавшийся над ухом Исаака, был никто иной, как голос его дочери Ребекки.
Ей стало так даль этого молодого саксонского рыцаря, что свойственное ей милосердие прорывалось наружу. Она все же упросила отца положить раненного сакса к ним в повозку. Хоть Исаак и опасался, если бы христианский воин умер бы у него дома или в дороге по пути, он и его дочь подверглись бы смертельной опасности. Но несмотря на все это, он помнил и ценил помощь Айвенго, недолго думая, Исаак все же внял просьбе своей дочери и приказал слугам положить его с вою повозку и оправить к себе домой.
Пока Ребекка суетилась над раненым, сэр Бриан снова устремил свои темные горящие глаза на девушку. Его тяжелый пристальный взгляд будто прожигал ее насквозь. В суете и приготовлениях к отъезду, Ребекка ничего не замечала. Храмовник продолжал отпивать большими глотками вино и глядеть на нее, задумавшись, видимо, о чем-то для него очень интересном.